Современная всемирная литература

Продолжение  Начало в №№ 106-109.

​

​

15

 

Марат молча помолился Аллаху и стал прикладывать к горячему лбу Абдуллы платок, смоченный холодной водой. Через минуту платок становился сухим. Марат вновь смачивал его, обтирал им пылающее лицо и пересохшие губы пострадавшего, клал на лоб и вновь смачивал его водой из фляжки.

Через некоторое время, прислонившись к стволу березки, Марат провалился в тревожный сон.

Проснулся от того, что кто-то звал его. Открыв глаза, увидел сидящего Абдуллу, который продолжал повторять его имя:

— Марат, ты меня слышишь, Марат? — голос его был таким слабым, словно он говорил из глубокого подземелья.

Но Марат расслышал его. Тут, наверное, сказалась выработанная годами привычка спать чутко, реагировать на малейший звук.

— Абдулла, тебе легче?! — воскликнул обрадованный Марат и заключил товарища в крепкие объятия. — Дорогой мой, как я счастлив!

— Отпусти, задушишь, — тихо попросил Абдулла. — У меня во всем теле такая слабость, будто я целые сутки возил тачки с углем.

— Какой уголь, какие тачки! — ликовал Марат. — Если бы ты знал, как я рад. — Он отпустил Абдуллу и спросил: — Как чувствуешь себя? Как голова? Встать сможешь?

— Голова не кружится, чем я очень доволен, — устало вымолвил Абдулла. — Но сомневаюсь, что смогу встать на ноги.

— Сможешь, теперь все сможешь, — возразил Марат и потрогал лоб Абдуллы. — Во, и жар ослаб. — Ты пока полежи, отдохни. Сейчас мы тебя в полную боевую готовность приведем.

Абдулла прилег на спину и сказал:

— Утро уже. Смотри — восток малиновым цветом раскрасился. Скоро солнце взойдет. Сколько на твоих часах? Мои остановились. Батарейка выдохлась.

— Половина пятого.

— Дай попить.

Марат подал фляжку.

Абдулла с жадностью напился, вернул фляжку и, облегченно вздохнув, смежил веки.

Валдис спал крепко и беззаботно, как молодой хорошо поработавший работник. Марат бесцеремонно растолкал его и с широкой улыбкой оповестил:

— Оклемался Абдулла! Не оправдались твои прогнозы, Валдис!

Проводник сел на спальном мешке, зевнул, протер кулаками глаза, посмотрел на счастливого Марата, перевел взгляд на Абдуллу, потом вновь посмотрел на Марата и спокойно ответил:

— Ну и хорошо. Я предупреждал — я не доктор и поэтому конечного результата предвидеть не мог.

Потянувшись, он сделал несколько гимнастических упражнений, после чего подошел к Абдулле и присел возле него на корточки.

— Ну, что, командир, прими мои поздравления, — сказал он будничным тоном. — Идти-то сможешь?

Абдулла открыл глаза, медленно сел и, хотя со вздохом, но твердо ответил:

— Смогу. Мне бы чаю крепкого.

— Чай не проблема. Будет тебе и чай, будет и шоколад. Но прежде введу добрую дозу глюкозы.

Минут через двадцать троица сидела вокруг жаркого костра и завтракала. Абдулла после введенной глюкозы порозовел и чувствовал себя вполне удовлетворительно. Он больше нажимал на горячий крепкий чай с шоколадом. Марат же с Валдисом подкреплялись более основательно. Они уплетали все подряд — вечерние уху и жареную рыбу, остатки копченой колбасы, кофе с сухими сливками и галеты.

Марат поглядывал на Абдуллу радостными глазами и, кажется, аппетит у него от хорошего настроения утроился. Иногда, бросая взгляд на проводника, Марат все больше утверждался в мысли, что тот не очень-то доволен выздоровлением Абдуллы, хотя старается тщательно скрывать свое негативное настроение.

А вот и солнце поднялось после сна. Через минуту все вокруг ожило. На болоте активнее заквакали лягушки, раскричалась прилетевшая утиная стая, загомонил птичий хор в березовых кронах. Утренний туман над топью дрогнул и стал нехотя расползаться. Чистое голубое небо обещало хорошую погоду.

Валдис допил кофе, сполоснул стакан водой из фляжки, пристально посмотрел на разомлевшего от чая Абдуллу и сказал ему, словно приказал:

— Слушай, Абдулла, я, как ваш проводник, отвечающий за успешное выполнение возложенного на нас задания, в экстремальных ситуациях уполномочен взять на себя руководство группой. Полагаю, этот момент наступил. Ты сейчас слишком слаб. Вопрос этот не обсуждается. Поэтому прошу обоих с этой минуты неукоснительно выполнять все мои распоряжения.

— Тебя уполномочили? — удивился неожиданному повороту Марат. — Кто?

— Бригадный генерал Матис и будущий глава правительства свободной Ичкерии Исмаил Ижаев.

— А Абдуллу назначил командиром отряда амир Азамат Сидиев, — неуверенно возразил Марат.

— Кто такой амир в сравнении с главой правительства?! — усмехнулся Валдис. — Так что, мужики, давайте не будем ссориться. Тем более, что наш общий интерес — успешно справиться с заданием, а ближайшая задача — дойти до острова Девичья коса.

Марат с Абдуллой промолчали, а Валдис еще более уверенным тоном продолжил:

— Вы поймите главное, из болота вывести вас могу только я. Так что все логично. Сложившаяся непростая обстановка подвигла меня к принятию данного решения.

— Да ладно, что ты ударился в рассуждения, майор, — обронил Марат. — Командуй, раз тебе хочется. Мы и так слушались тебя во всем как проводника.

— Я это к тому, чтобы в пути не было никаких рассуждений и тем более возражений, — продолжал Валдис, туго затягивая свой ранец. — Путь будет сложный.

— Да слышали мы это уже не раз, — недовольно заметил Марат, связывая свой ранец.

— Раньше другая обстановка была, а сейчас изменилась в худшую сторону, — командирским тоном продолжал Валдис, разбирая мокроступы. — В настоящее время наш уважаемый Абдулла, можно сказать, не способен к тяжелым переходам, а нести его на носилках невозможно. Болото не позволит.

— Я пройду это болото, — мрачно отозвался Абдулла. В голосе его угадывались нотки неуверенности. — Рано ты меня списываешь, Валдис.

— Не списываю я тебя, я высказываю озабоченность по поводу твоего физического состояния, — сухо отозвался проводник. — Ты мне скажи — как понесешь ранец? Ты же сам еле на ногах стоишь. А без ранца дальше трудно будет выжить. В нем самое необходимое.

— Понесу, не переживай, — ответил Абдулла и попытался поднять ранец, однако это удалось ему только наполовину. Ранец вырвался из его ослабевших рук под презрительным взглядом проводника.

Но Марат, вовремя оценивший серьезность момента, подхватил ранец Абдуллы и, жестко глядя в недружелюбные глаза Валдиса, сказал, как отрубил: — Кончили базар! Его ранец понесу я, и пойдет Абдулла передо мной. Буду поддерживать его и контролировать.

— А кто понесет твой ранец? — ехидно осведомился Валдис.

— Я и понесу.

— И скрипку драгоценную?

— И скрипку, — не глядя на проводника, ровно ответил Марат. Только заигравшие желваки на скулах выдавали его внутреннее напряжение.

— А, может, скрипку отдашь мне? — предложил Валдис. — Я вполне серьезно. Не бойся, донесу целой и невредимой. А ты сосредоточь внимание на зеленом кейсе. Он ни в коем случае не должен утонуть в болоте. Если что, бросай оба ранца и…спасай кейс.

— Ты, наверное, хотел сказать «Спасай Абдуллу с кейсом», — не без злой иронии заметил Марат и взвалил на плечи два ранца, а на шею повесил футляр со скрипкой.

Валдис недовольно посмотрел на него, но ответил сдержанно:

— Именно это я и имел в виду. Я, Марат, думал, что мы понимаем друг друга.

— Я очень хорошо понял тебя, майор, — ответил Марат, не взглянув на проводника.

— Ну, ну, — с затаенной злобой буркнул Валдис и приказал: — Наденьте мокроступы, возьмите слеги и за мной. Идите след в след. — Не оборачиваясь, он направился к кромке болота.

Марат взял две пары мокроступов и подхватил под руку безмолвно стоявшего Абдуллу. Абдулла во время перепалки Марата с Валдисом оставался совершенно безучастным, словно происходящее его не касалось. Ему было не до разговоров, он действительно был очень слаб. Ему так хотелось прилечь и спать целые сутки беспробудно. Но он хорошо сознавал, что надо идти. Тяжело вздохнув, он благодарно прошептал:

— Спасибо тебе, Марат!

— Ты в состоянии передвигаться?

— Буду идти, чего бы мне ни стоило.

— Тогда вперед. Все будет хорошо. Я буду рядом. Болоту я тебя не отдам. Мы обязательно дойдем до Девичьей косы.

— Спасибо, друг!

Откуда ни возьмись, появился старый черный ворон. Зловеще прокаркав, он пролетел низко над их головами и исчез. Потом вдруг вновь объявился, полетал над ними рваными кругами, покаркал, улетел и больше не возвращался.

Валдис, посмотрев в след вещей птице, не оглядываясь на спутников, раздраженно бросил:

— Раскаркался, сволочь. Наверное, что-то почувствовал, поганец.

Проводник был удивлен в душе тем, что ворон, тонко предчувствующий добычу, мог прочитать его тайные мысли. Валдис уже наметил жертву, выстроил четкий план, когда это произойдет, но то, что о его планах узнал ворон — это его крайне поразило.

 

16

 

Москва. Лубянка. Кабинет номер сорок три. Без четверти двадцать два.

Генерал — лейтенант Соколов отпил пару глотков крепкого черного кофе, отставил чашку в сторону, поднялся из-за стола и устало прошелся по кабинету. Ему оставалось проанализировать еще одну оперативную сводку, на что понадобилось бы не менее получаса. Конечно, можно было оставить ее и на утро, но Андрей Иванович не позволял себе расслабляться. Он твердо следовал правилу — что можно сделать сегодня — не оставлять на завтра. Это установленное им самим неписаное правило заставляло его находиться в постоянном оперативном тонусе, что, разумеется, положительно влияло на работу в целом.

Сделав несколько специфических движений из дзюдо, направленных на активизацию дыхания, Андрей Иванович вернулся за стол, взял сводку (компьютерную распечатку) на нескольких листах и придвинул поближе настольную лампу. Но углубиться в ее анализ ему помешал стук в дверь. Он по привычке перевернул сводку вниз текстом и ответил:

— Войдите.

В кабинет вошел первый шифровальщик старший сержант Семин с красной папкой в руке. Он подошел к столу легким спортивным шагом и доложил:

— Товарищ генерал, радиограмма от Ч — 06.

— Давай.

Приняв расшифровку сообщения от агента номер шесть по Чечне, Соколов тут же отпустил старшего сержанта и впился взглядом в текст расшифровки.

Шестой сообщал: «Предводитель банды террористов — взрывателей Азамат Сидиев послал на террористический акт века группу из троих — Белого Абдуллу, Джаббара и Марата — музыканта. Так их называют среди боевиков. Старший — Белый Абдулла. Группа, сбрив бороды, без оружия ушла в Грузию через Кадорское ущелье. Из Тбилиси в цивильных костюмах вылетела в Киев. Из Киева, не вступая ни с кем в контакт, улетела в Таллин. В Таллине заходила в здание эстонской разведки. После этого след потерялся. Просочилась информация, что цель террористического акта вся Москва. Время совершения не знаю. Работаю по выяснению маршрута следования группы. До связи. Шестой».

Соколов прочел текст сообщения еще раз, побарабанил пальцами по столешнице и в задумчивости вымолвил:

— Это уже кое-что.

Посмотрел на часы. Время было позднее, и звонить начальнику Управления в кабинет не имело смысла. Наверное Громов сейчас не на работе. Значит, надо звонить домой. Михаил Аркадьевич требовал при поступлении важной информации обязательно сообщать ему в любое время суток.

Андрей Иванович поднял телефонную трубку внутренней связи и набрал нужный номер. Прежде, чем он сообразил, что механически позвонил не туда (хотел домой, а попал в кабинет), на противоположном конце провода раздался усталый голос начальника Управления.

— Да. Слушаю вас.

— Михаил Аркадьевич, это я, Соколов. Собирался позвонить вам домой, но автоматически позвонил по внутреннему.

— Думал, что я уже на диване телевизор смотрю? Не до отдыха, Андрей Иванович, не до отдыха. Что у тебя?

— Сообщение от шестого.

— От шестого? Заходи.

Через минуту расшифровка радиограммы от шестого лежала на столе Громова.

Прочитав дважды сообщение информатора, Михаил Аркадьевич оживился.

— Уже теплее, Андрей Иванович. Вон они откуда стартанули — из Эстонии. Таллин, Таллин. Разведуправление. Это хорошо.

— По-моему, это просто удача. Ведь у нас там Павел.

— Павел-то, Павел, — почесал переносье согнутым пальцем Громов, — но почему он молчит? Это меня тревожит. Срочно свяжись с ним, Андрей Иванович. Поставь вопрос. Нам нужен маршрут группы диверсантов с зеленым кейсом. И пусть осторожно пощупает насчет Марата — музыканта. Но то, что Марат наш агент, он знать не должен.

— Это понятно.

— Не хочу накаркать, но раз от Павла не было сообщения, то не можем исключить его провала. Конечно, он хорошо законспирирован, однако в нашей работе всякое может быть. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Нужно соблюдать осторожность и еще раз осторожность. Извини, не тебе это говорить. Я, наверное, от волнения разговорился. Да-а, не простой кроссвордик закручивается. Павел, как нам известно, в самых дружеских отношениях с начальником разведуправления бригадным генералом Матисом. А уж Павел — то сумел бы разговорить этого генерала. Но почему он молчит?

— А что если Матис еще не проболтался Павлу об этом терракте века?

— Возможно. Вот и надо подтолкнуть Павла на дружескую беседу с Матисом. Генерал очень жадный на деньги и дюже охочь на дармовую выпивку в дорогом ресторане.

— Но, может быть, намеченная акция прошла мимо генерала Матиса?

— Не исключено, Андрей Иванович, не исключено. Что мы имеем на данный момент? Шестому стало известно, что группа Белого Абдуллы заходила в здание эстонского разведуправления, но не известно с кем имела контакт. Вполне возможно, что с группой этого Белого Абдуллы в здании разведуправления контачила более высокая инстанция, например, на уровне правительственного чиновника. Можно такое допустить?

— В жизни всякое бывает. Однако в такую версию я мало верю. Сомневаюсь, чтобы о таком серьезном деле не знало руководство разведуправления. Сейчас для нас самое главное — получить полную информацию от Павла. Любым способом. Разрешаю задействовать всю агентурную сеть. Действуй, Андрей Иванович!

— Слушаюсь! — ответил Соколов и торопливо направился в свой кабинет. В эту ночь ему удалось вздремнуть на служебном диване чуть больше двух часов.

 

17

 

Валдис, не оглядываясь, бросил через плечо громко:

— До острова путь из двух зигзагов. Повороты не видны, ориентиров на трясине нет. Я ориентируюсь только по компасу и по количеству шагов. Поэтому разговорами не отвлекайте меня, чтобы я не сбился со счета. В противном случае всем нам будет хана.

— Поняли, — бросил Марат, идущий замыкающим. Он сейчас походил на навъюченного верблюда, медленно бредущего по пустыне. Только вместо песка было болото, а вместо колокольчика у него на шее висела скрипка в футляре. Правой рукой он опирался на слегу, а левой держал Абдуллу, цепко ухватив его за куртку между лопаток.

Благодаря мокроступам ноги их (в резиновых колготках) утопали в болоте не более, как сантиметров на двадцать — тридцать: на этом участке было много черных водорослей.

Некоторое время брели молча, без каких либо проблем. Но вот возникла первая — мошка. Почти не заметная, но кусучая и привязчивая — спасу нет. Пришлось опустить на шлемах накомарники. А солнце припекало все сильнее и сильнее. Дышать в шлемах с опущенными накомарниками становилось тяжело. И шлем не снимешь, и накомарник не подымешь.

Прошло чуть меньше часа, но Абдулле казалось, что они тащатся по болоту уже целый день.

Марат почувствовал, что поддерживаемый им Абдулла стал все больше и больше наваливаться на его руку, а ноги из болота вытаскивать медленнее и с великим трудом.

— Держись, Абдулла! — подбадривающе крикнул Марат и стал толкать Абдуллу в спину с повышенным усердием.

Абдулла промолчал. Ему было не до разговоров. Он задыхался. По лицу его градом катился пот. В висках стучало, словно туда переместилось сердце. Грудь сдавило так, будто ее обхватил удав, с каждой минутой все крепче сжимающий свои стальные кольца.

Расстегнув шлем, Абдулла в отчаянии сдернул его с головы и откинул в сторону. Шлем тяжело шлепнулся в болото, обдав грязными брызгами молодые листочки болотных лилий. Обидчиво заквакали потревоженные невидимые лягушки.

Этот отчаянный поступок Абдуллы не ускользнул от зоркого глаза проводника. Валдис видел и слышал, что происходит за его спиной. В разведшколе в свое время он был не плохим учеником. Ничего не сказав, он продолжал продвигаться вперед и считать свои шаги. Внутренне он уже был готов к тому, чтобы отрезать у Абдуллы руку с кейсом. По его расчетам Абдулла должен был свалиться в болото максимум через полчаса. Конечно, Валдиса больше бы устроило, если бы Абдулла дотянул до Девичьей косы. На острове он и прикончил бы его, а попутно и Марата. Он твердо решил избавиться от обоих. Вначале хотел сберечь музыканта и делать на нем в будущем хорошие деньги, но когда понял, что Марат не намерен сдавать Абдуллу, и беззаветно верен ему, то осознал — этот талантливый скрипач, к сожалению, будет ему лишь обузой, а его драгоценной скрипки вполне хватит для удовлетворения в будущем своих материальных амбиций. Продать уникальный инструмент за солидные деньги будет не сложно. Если к тому же, прибегнуть к помощи аукциона в Лондоне. Объяснить начальству гибель своих спутников-диверсантов — раз плюнуть. Болото — оно и есть болото. На нем и опытный диверсант запросто может сгинуть. Да кто особенно обеспокоится потерей двух паршивых чеченцев. Кому они нужны? Руководители думают лишь о том, чтобы зеленый кейс был доставлен по месту назначения и вовремя. А он, Валдис, это сделает. Одному даже будет удобнее. В итоге — гонорар за кейс и выручка за драгоценную скрипку. Можно сказать, что даже подфартило.

«А что, если сейчас и пристрелить обоих? — задумался Валдис, но тут же отогнал заманчивую мысль. — Не стоит спешить. Зачем тащить одному с болота еще и кейс, и скрипку, да и ранцы бросать не разумно. Хотя бы еще один следует прихватить. Когда еще доберусь до Мытищ. Не жрать же на самом деле лягушек и червей. А вот пистолет следует приготовить. Как только ступим на остров…Хотя состояние Абдуллы говорит о том, что пистолет может понадобиться значительно раньше. Ведь до Девичьей косы пробираться по этой вонючей топи еще более двух часов».

Он осторожно (перед собой) передернул затвор пистолета, поставил его на предохранитель и сунул за пояс брюк на животе.

Но старый разведчик недооценил Марата. У Марата был тончайший музыкальный слух, и он уловил еле слышное характерное металлическое движение пистолетного затвора.

Марат был более предусмотрительным. Еще на острове Плакучих берез он незаметно дослал патрон в патронник своего бесшумного пистолета и поставил его на предохранитель. А сейчас снял с предохранителя. Марат не был ясновидящим, но без труда просчитал дальнейшие действия проводника. «Валдис наверняка решится применить оружие, как только они ступят на твердую почву острова Девичья коса. Но может и раньше, если Абдулла свалится в болото. И первый выстрел будет предназначен ему, Марату. Тут секунды будут решать дело, и надо не прозевать».

Колония водорослей закончилась, и продвигаться вперед стало труднее. Черная болотная жижа, словно овсяной кисель: и ногу в мокроступе не держит, и поплыть не дает. Пока ее распихаешь, чтобы вперед переместиться, семь потов прольешь.

Ноги стали уходить в болото до колен.

Абдулла остановился и закачался. Он дышал с таким трудом, как дышат матросы в затонувшей подводной лодке, когда заканчивается запас кислорода.

Марат понял, что наступил критический момент. Не раздумывая, он сбросил с плеч в болото оба ранца, отбросил слегу и, подхватив Абдуллу сзади под мышки, стал с усилием проталкивать его вперед. Но каких сил стоило Абдулле делать последующие шаги! Ноги еле слушались его. Ему казалось, что к ногам вдруг привязали пудовые гири. И только мощный напор в его спину Марата спасал Абдуллу от трагической развязки.

— Не стой, Абдулла, — напрягаясь, выкрикивал Марат. Сбросив с головы шлем, он стал советовать: — Старайся глубже дышать, дыши глубже, глубже дыши…

— Не мо-о-гу, — с тяжелым хрипом ответил Абдулла. — Ду-у-ш-ш-но. Аллах наказывает меня. За ке-й-с…

— Аллах не наказывает, — ответил Марат. — Аллах посылает испытание. От того, как мы его пройдем, зависит наше с тобой будущее, да и всех чеченцев. Аллах знает все наши мысли, Абдулла. Если мы свои мысли о зле переменим на мысли о добре, о светлом, о созидании, то Аллах спасет нас. Аллах добрый и справедливый.

— Да, Марат, Аллах не любит насилия.

— Вот и я о том же. Поэтому он и затрудняет нам путь.

— Я бы выбросил этот проклятый кейс в болото, но нет такой возможности, — часто и с усилием дыша, ответил Абдулла. — Стальной браслет вцепился в мою руку, словно дьявол в душу убийцы.

— Ты потерпи, Абдулла. Мы должны победить этого дьявола. Аллах поможет нам в этом. Дойдем до острова и разберемся с кейсом.

— Не могу дальше, — прохрипел Абдулла и выронил слегу. — Сейчас упаду. Ды-ы-ша-ать тя-я-ж-ко…

Не долго раздумывая, Марат вспорол ножом куртку на спине Абдуллы и рукав на его левой руке, удерживающей измазанный болотной грязью кейс, и отшвырнул тряпье в сторону.

— Сейчас будет легче, — выдохнул Марат, с усилием проталкивая Абдуллу вперед. — Ветерок освежит. Я тебе водички на голову и лицо полью.

С этими словами он умудрился на ходу облить из фляжки холодной водой Абдулле голову, лицо и шею.

Абдулла глубоко вздохнул и на выдохе прошептал:

— Вроде, легче.

— А я что говорил?! — попытался улыбнуться Марат, но улыбки не получилось. Только губы на заросшем щетиной лице слегка дрогнули.

Валдис, отмеряя шаги по вязкой болотной каше, искоса, с ехидной усмешкой наблюдал за всем, что происходило сзади. Сейчас он напоминал охотника, скрадывающего дичь, с той лишь парадоксальной разницей, что шел вперед, а настороженно посматривал назад. Он уже предвкушал скорую развязку, которая принесет ему в будущем материальное благополучие и спокойствие. Он, бывший майор разведки, не считал Марата — музыканта серьезным противником. И в этом была его главная ошибка.

Солнце между тем забиралось выше и припекало крепче. Воздух над топью становился более зловонным и менее прозрачным от испарений. Вверх потянулось волнистое марево. В высоком небе зазвенел жаворонок.

Валдис стал заметно уклоняться влево. Через минуту он бросил через плечо:

— Первый зигзаг прошли. Позади, можно сказать, половина пути. Плохо, что ты бросил ранцы, Марат. Это очень плохо. — Валдису не нравилось, что Марат шел сзади Абдуллы, который своим телом невольно закрывал скрипача. Но тут уж проводник ничего не мог изменить. Ему только оставалось ждать удобного момента.

— Ничего, майор, мы будем варить лягушек, — как можно тверже ответил Марат, не спуская с проводника настороженных глаз. — У французов они являются деликатесом. А уж нам, неумытым чеченцам, настоящая честь кушать такой деликатес.

— Ну, ну, — с ядовитой усмешкой буркнул в ответ Валдис. — Вольному воля. На Девичьей косе и червей предостаточно.

— Непременно воспользуемся твоим ценным советом, — в тон проводнику ответил Марат.

Несколько минут шли молча, шлепая водоступами по липкому болотному киселю. Останавливаться нельзя было ни на секунду. Чуть задержишься — и холодная топь затянет в свою страшную бездну.

— Марат, мне вроде бы легче, — произнес Абдулла с прорезавшимися оптимистическими нотками в голосе. — Я теперь уверен, что дойду до острова. Это Аллах прочитал мои мысли и помогает мне.

— Значит, твои мысли понравились Аллаху, — улыбнулся Марат. — Я рад за тебя, Абдулла. Мы еще с тобой в горном чеченском селе выпьем чачи за мирную жизнь. Ты научишь меня выгонять чачу? Я тоже буду собирать много гостей, угощать и играть им на скрипке.

— Замечательно, Марат, — прошептал Абдулла, и на его потном измученном лице проявилась чуть приметная улыбка. — Ты отпусти меня, я сам в состоянии идти.

— Хорошо, иди сам, но помни, что я за твоей спиной. В любой момент поддержу. Ни в коем случае не останавливайся.

Вдруг откуда ни возьмись над ними появился черный ворон. Он стал летать почти над самыми их головами, что-то злобно выкрикивая на своем каркающем вороньем языке. Прежний это был ворон или другой — не известно. Но этот так быстро не улетел, как тот, первый. Этот стал летать от них к острову, который уже хорошо просматривался, и обратно. Данный маршрут он проделал три раза и нервы у Валдиса не выдержали. Он выхватил пистолет и, прицелившись, подстрелил вещую птицу с первого раза. Ворон, роняя перья, перевернулся в воздухе и упал в болото метрах в десяти за их спинами. Его черные крылья растянулись в предсмертной судороге и замерли, глянцевито поблескивая на солнце.

Валдис нарушил неписаный закон не стрелять в этих зловещих птиц. И Марат сказал ему об этом.

— Ты напрасно это сделал, майор. В ворон нельзя стрелять. Тем более убивать. Теперь жди беды.

— Я в приметы не верю, — со злобной высокомерностью ответил проводник, коротко оглянувшись, — ты веришь — ты и жди.

— А мне чего ждать, — простодушно, но, не спуская глаз с Валдиса, ответил Марат. — Мы за твоей спиной, как за каменной стеной. Ты хорошо знаешь маршрут, так чего опасаться?

На несколько секунд их взгляды встретились. Валдис не прочел в глазах Марата никакой для себя угрозы. Ничего не ответив, он сунул пистолет за пояс брюк и широким шагом продолжил путь.

Вскоре они миновали второй зигзаг, и вышли на прямую линию к острову.

Хлюп, хлюп, — раздавалось из — под быстрых мокроступов Валдиса.

Чмо-о-к, чмо-о-к, — вторили им более медленные мокроступы Абдуллы и Марата. Чеченцы вытаскивали свои ноги из вязкой трясины с большим усилием. Им трудно было поспевать за опытным проводником.

Валдис стал заметно уходить вперед. Будучи уверенным, что драгоценные для него зеленый кейс и раритетная скрипка «дойдут» до острова, он решил до их прибытия передохнуть на берегу и подготовиться к прощальной акции со своими спутниками. Коварного опыта бывшему майору разведки было не занимать.

До Девичьей косы оставалось метров сто с хвостиком. Уже четко просматривались залитые солнцем пологий берег, поросший изумрудной травой и смешанный лес — сосны, лиственницы, березы, ольха и тальниковые заросли.

Метрах в пятнадцати от идущего впереди Валдиса ровным клином пролетела стая серых гусей.

Марат не удержался, чтобы не зацепить заносчивого проводника.

— Слушай, Валдис, куда заспешил? Ты бы лучше гуся подстрелил на обед, чем по воронам палить.

Но Валдис не ответил. Все свои мысли он сосредоточил на предстоящей финальной развязке.

Идти стало немного легче. Под ногами вновь зашуршала колония плотных черных водорослей.

С каждым шагом приближался долгожданный остров с твердой почвой под ногами.

 

18

 

Валдис шагнул на берег, отшвырнул слегу, торопливо скинул с плеч ранец и присел за него на корточки. Вместе с тем он не спускал прищуренных глаз с подходивших спутников. Марат не сомневался в том, что проводник в этот момент вынимает из-за пояса пистолет.

Как только крайне измученный Абдулла коснулся мокроступами берега, Валдис выпрямился. В руке его блеснул на солнце вороненой сталью бесшумный пистолет. В Абдулле сработал инстинкт самосохранения, и он инстинктивно прикрылся левой рукой, на которой висел непробиваемый титановый кейс.

На какой — то миг в Валдисе произошло замешательство, и он перевел пистолет на Марата.

Доли секунды решали — кому жить, а кому умереть. Если бы Марат был более беспечным, то гнить бы ему вместе с Абдуллой в глухом ленинградском болоте. Но Марат был готов к крутому повороту событий. Он сделал быстрый шаг вправо и выстрелил. Пуля из его пистолета на долю секунды вылетела раньше, чем пуля из пистолета Валдиса. Она попала точно между глаз коварному проводнику, который, похоже, не ожидал сопротивления от недалеких, по его мнению, чеченцев. Валдис замер на месте, словно чему-то удивился, выронил пистолет и рухнул ничком, как подкошенный. Однако выстрелить он все же успел. Но выстрел его получился не прицельным. Пуля ударила в футляр скрипки в районе грифа, не зацепив Марата.

Марат обмер. Он, наверное, меньше бы расстроился, если бы пуля попала в него, а не в скрипку.

Торопливо открыв футляр, он увидел, что пуля прошла в одном сантиметре от грифа. От возникшего чувства радости он на какое-то время даже забыл о только что состоявшейся дуэли.

— Скрипочка целая! — радостно прошептал он и только после этого посмотрел на Абдуллу.

Абдулла стоял пораженный происшедшим и медленно переводил бессмысленный взгляд с трупа проводника на Марата и обратно. Наконец он тяжело вздохнул и тихо вымолвил:

— Марат, у меня не укладывается в голове то, что здесь сейчас произошло. Глазам своим не верю. Зачем Валдис хотел застрелить меня? Как ты думаешь?

— Да не одного тебя он хотел убить, — ответил Марат, бережно опуская футляр со скрипкой на поляну, поросшую шелковистой травой и нежно-голубыми колокольчиками. — Он нас обоих хотел отправить в мир иной, замуровать в этом самом болоте. Просто ты не обо всем знаешь. Я расскажу, но после того, как мы уберем с глаз труп. Бери-ка его за руки, а я за ноги.

— И куда?

— Туда, где он нам готовил могилу. Подожди-ка.

Марат опустил ноги трупа, а Абдулла его остывающие руки.

— Ты чего? — спросил Абдулла.

— Наденешь его куртку. И шлем прихвати.

— Куртку с трупа? Это же мародерство.

— Ты хочешь замерзнуть? Ночи в лесу холодные. Не забывай, что на дворе апрель. Это днем солнце припекает, а ночью дуба дашь. Нам сейчас не до сантиментов, Абдулла.

С этими словами Марат решительно стащил с трупа куртку и подобрал пистолет убитого.

— Думаю, ты прав, — вздохнул Абдулла. — Марат, я полагаю, что нам очень даже пригодился бы компас, что на его руке, — нерешительно продолжил он. — Валдис говорил, что нам нужно будет все время держать курс на юго — восток. А без компаса…

— Ты совершенно прав. Снимай. И прошу тебя, Абдулла, не комплексуй, пожалуйста. Соберись.

— Все, Марат, я успокоился. У него еще была карта с нашим маршрутом. Ага, вот она, в кармане куртки.

— Ну, бери за руки, а я за ноги. Подняли! Потащили! Тяжелый боровок. Хорошо питался. Бросаем на счет три. Раскачивай! Раз, два, три…

Труп корыстного Валдиса, желавшего смерти своим спутникам, описал в воздухе небольшую дугу и грузно шлепнулся в трясину, наделав переполоху в лягушечьем царстве. Через пару минут зеленый протухший зыбун сомкнулся над ним и на это место вернулись потревоженные две лилии. Вот и все. Так бесславно закончилась биография майора эстонской разведки, проведшего почти всю свою сознательную жизнь в воровстве чужих секретов, интригах и убийствах.

— Не будем говорить о покойнике плохого, а хорошего сказать нечего, — покачал головой Марат. — Так что лучше помолчим. Давай лучше подумаем, как нам быть дальше.

— У меня голова трещит от раздумий, — признался Абдулла, опускаясь на траву. — Да, ты говорил, что Валдис не одного меня хотел убить и что я не обо всем знаю. Неужели у вас от меня были секреты?

— Какие там секреты, — махнул рукой Марат, садясь рядом с Абдуллой. — Когда ты был почти без сознания, Валдис предлагал отрезать тебе руку с кейсом и оставить тебя гнить в болоте. Не трудно было понять, что этот зеленый кейс ему был дороже, чем жизнь человека. За доставку кейса по назначению ему, наверное, было обещано неплохое вознаграждение. Разумеется, он получил от меня соответствующий отпор и, как я думаю, исключил меня из своих союзников. Однако, стоимость моей дорогой скрипки, похоже, не выходила из его головы. Его алчные взгляды, которые он время от времени бросал на скрипку, укрепили меня в моих подозрениях. И я утвердился в мысли, что нашему хитрому проводнику нужны кейс и скрипка, а мы лишние. Нас, как я предположил, не трудно будет похоронить в этом пустынном бездонном болоте. Когда я понял это окончательно, то стал внимательно следить за каждым его движением. И пистолет у меня был снят с предохранителя.

— Надо же, — покачал головой Абдулла. — А я ничего не замечал.

— Что тут удивительного. Ты был на грани обморока и, можно сказать, чудом добрел до острова.

— Это благодаря тебе, Марат. Спасибо за помощь. Какой ты молодец, что успел опередить его. Ты меня от смерти спас. Если не возражаешь, я буду считать тебя своим братом.

— Не возражаю. Я не сомневаюсь, что на моем месте ты поступил бы также. Но главный твой спаситель — всемогущий Аллах. Ты молился, и он услышал тебя и помог. Помнишь, Абдулла, как ты говорил: «Аллах наказывает тебя за кейс, в котором ты несешь смерть людям?» И ты готов был выбросить кейс в болото, да наручник мешал.

— Кажется, говорил.

— Я тебе советовал переменить мысли о зле на добрые, светлые, созидательные и тогда Аллах услышит, поможет.

— Я так и сделал, Марат. Я стал думать о Чечне, о мирной жизни без войны и национальных конфликтов, о том, как я пасу в горах коров и отдыхаю на горном пастбище. И еще о том, как приглашаю в гости друзей и знакомых, угощаю их чачей и шашлыками из свежей баранины и мы поем хорошие задушевные песни, любимые нашими дедами и отцами.— У Абдуллы от переполнивших его чувств повлажнели глаза, и осекся голос. — Как это было бы хорошо, Марат!

— Аллах прочел твои мысли, и дал тебе сил преодолеть это мерзкое болото.

— Думаю, что это так.

— И ты, наверное, в мыслях желал выбросить зеленый кейс в трясину. Кейс, в котором несешь смерть многим людям.

— Да, брат, я думал об этом.

— Тогда, брат, настало время решать с кейсом. Аллах поверил твоим добрым мыслям и спас тебя. Ты знаешь, что Аллаха обманывать нельзя. Это великий грех.

— Я согласен с тобой. Я готов сейчас же выбросить злополучный кейс в болото. Но как это сделать? Стальной наручник мертвой хваткой держит мою руку.

— Тут, Абдулла, надо очень хорошо подумать. Поступить можно по разному. Наручник могут снять специалисты. Но, важно, какие люди окажутся этими специалистами — носителями зла или добра. И куда после этого отправится смертоносный кейс. Словом, вопрос серьезный — в какие руки он попадет? А произойдет это с нашей помощью.

— Что ты предлагаешь, брат?

— Знаешь что, Абдулла, давай пообедаем и еще подумаем. Кейс на твоей руке. Ты старший и ты сам должен принять решение. Подумай хорошенько. Я только одно тебе скажу, ведь чтобы твои светлые мысли о мирной жизни стали реальностью, от нас с тобой это тоже зависит.

— Да, это так, брат, — согласился Абдулла и, помолчав, переменил тему разговора. — Ну, что, будем обедать? Тогда собери, пожалуйста, сушняка для костра, а я посмотрю, что осталось из продуктов в нашем единственном ранце.

— Хорошо, — кивнул Марат и, вооружившись топориком, отправился в глубь острова. У него было большое желание немедленно связаться с Лубянкой и сообщить недостающие в первой радиограмме сведения о своем маршруте и месте доставки кейса. Однако он решил не рисковать, подождать до вечера. Он почти верил Абдулле, но не на все сто процентов. Небольшие сомнения все же оставались. Поэтому и не решился признаться, что является агентом ФСБ. Кто знает, как бы к этому отнесся Абдулла? А вдруг в нем проснулась бы вбитая в его голову пропагандой ненависть к неверным федералам и ко всем тем, кто сотрудничает с ними. Марата он мог посчитать за предателя, и тогда могло произойти непредвиденное. Так что в такой ситуации лучше быть осторожнее, чтобы не навредить делу.

«Пусть Абдулла сам созреет, без идеологического пресса, — думал Марат. — Тогда он станет более надежным и верным помощником. А на связь с Лубянкой лучше будет выйти с наступлением темноты, когда Абдулла уснет. К тому же, его можно будет и пораньше уложить под предлогом отдыха после тяжелого перехода и укуса змеи».

Марат по инерции хотел взять с собой скрипку, но тут же устыдился, поняв, что Абдулла никакого вреда его драгоценному инструменту не принесет и открывать футляр не будет. Это ведь не Валдис, который не спускал плотоядных глаз с дорогостоящей скрипки. От проводника можно было всего ожидать. Бывший майор разведки без него, Марата, вполне мог покопаться в футляре скрипки и обнаружить спрятанный передатчик.

Собирая сушняк для костра, Марат удалился в густой смешанный лес метров на семьдесят-восемьдесят. Дышалось здесь легко, полной грудью. После тухлого, отвратительно пахнущего болота тут был настоящий рай. Приятные ощущения дополнял разноголосый щебет непуганого птичьего сообщества.

— Хорошо! — невольно прошептал Марат, складывая в кучу собранный сушняк.

И тут неожиданно, с той стороны, откуда он пришел, донесся душераздирающий вопль перепуганного человека.

— Ма-а-а-а-р-р-а-а-а!..

У Марата по спине — холодные мурашки. «Что случилось?! Неужели как с Джаббаром?!» — пронзило его сознание.

Перепрыгнув через кучу собранного хвороста, он бросился назад, к тому месту, где оставил Абдуллу.

Но густой лес — не дорожка стадиона. Тут не разбежишься. Пока он выскочил на поляну, в нескольких местах разорвал куртку об острые сучья деревьев и в двух местах до крови расцарапал лицо колючими ветками лиственниц.

Его глазам предстала ужасная картина в стиле сюрреалиста Сальвадора Дали.

На поляне, раскинув ноги, с вздыбленными на голове белыми волосами в двух метрах от футляра со скрипкой, у опрокинутого ранца сидел Абдулла: вытянутые вперед его руки мелко дрожали. Они указывали на две подвижные части разрубленной черной с серыми пятнами, змеи. Голова змеи с красным гребнем и обрубком туловища сантиметров в десять, подпрыгивала на траве, словно ее поджаривали на горячей сковородке, а основная часть разрубленного туловища сантиметров в шестьдесят с острым хвостом на четырех маленьких перепончатых лапках, будто шустрая ящерица, конвульсивно шмыгнула в густую траву. Но не менее ужасным было и то, что из футляра скрипки, у основания, торчала рукоятка топорика. Не трудно было догадаться, что этот топорик был брошен Абдуллой и, наверняка, в змею.

Хотя торчащий топорик из футляра скрипки шокировал Марата больше, чем разрубленная змея, тем не менее, он быстро пришел в себя и, схватив валявшуюся слегу Валдиса, с трех ударов убил прыгающую голову змеи. Пнув ее ботинком и, убедившись, что голова змеи больше не представляет никакой угрозы, Марат поспешил к Абдулле.

— С тобой все в порядке?! — спросил он осипшим вдруг голосом и, тряхнув Абдуллу за плечи, посмотрел ему в глаза, полные не прошедшего ужаса.

— Да, — тихо и медленно вымолвил Абдулла. — Кажется, мне повезло. Она не укусила меня. Промазала.

— Ты уверен?

— Вполне. Марат, думаю, это была летучая змея. Видел, какой у нее на голове гребень? Как у петуха. Помнишь рассказ Валдиса?

— Помню. Похоже, что это действительно летучая змеюга. Но как все произошло? Странно, что она промазала.

Абдулла глубоко вздохнул, поднялся, поддерживаемый Маратом, затем отстранил его руку и стал прохаживаться в волнении туда — сюда.

— Аллах меня спас, — начал он приглушенно. — Да святится имя его! А дело было так. Копался я в ранце, перебирая пакеты с концентратами, как вдруг почувствовал на себе словно взгляд чей-то. Клянусь Аллахом! Будто гипнотизер смотрел на меня. Я оглянулся — и вовремя. В этот самый момент с березы прыгнула на меня змея, с расстояния метра в три. Я инстинктивно резко пригнулся, и она пролетела над самой моей головой. Кажется, даже задела своим туловищем мой затылок. Ужас, доли секунды отделяли меня от смерти. Но Аллах и на этот раз спас меня. С трудом помню, как я схватил лежащий рядом топорик и запустил в гадину. И тут мне вновь повезло. Лезвие топорика разрубило змею на две части. Только тогда я стал отходить от шока и закричал тебе, как сумасшедший. Дальше ты видел сам.

Перехватив удрученный взгляд Марата, направленный на футляр скрипки, Абдулла виновато добавил:

— Извини, брат, но я, кажется, испортил футляр твоей скрипки. В таком состоянии был, что не отдавал отчета в своих действиях…

— Я понимаю, — вздохнул Марат, выдергивая топорик из футляра. — Футляр — полбеды. Что со скрипкой?

Он торопливо раскрыл футляр и облегченно улыбнулся — топорик не задел скрипку. Но тут же лицо его омрачилось. Лезвие топорика, пробив маскировочную планку, начисто вывело из строя миниатюрную рацию. Это было очень скверно. Связь с Лубянкой оборвалась.

— Ну, как скрипка? — с прежней виной в голосе осведомился Абдулла и попытался заглянуть через плечо Марата.

Марат быстро захлопнул футляр и, сдерживая свои чувства, как можно спокойнее ответил:

— Все в порядке, не переживай.

Защелкнув замки на футляре, он посмотрел на Абдуллу задумчивым взглядом и предложил:

— Полагаю, что нам не следует задерживаться на этом опасном месте. Было бы наивным с нашей стороны думать, что здесь обитала одна единственная летучая змея. Помнишь разговор с Валдисом? На него летучая змея нападала на этом самом острове. У меня возникло острое желание поскорее покинуть это страшное и опасное место. Что ты думаешь по этому поводу?

— Я полностью с тобой согласен, брат. Надо уходить отсюда. Обед готовить расхотелось.

— Какой может быть обед! Здесь того и смотри, чтобы нас самих не съели. Уходим. И как можно дальше.

— Возьми, — Абдулла протянул компас, — ты лучше ориентируешься на местности. И карту забери. Наш курс — юго — восток. Не забыл, как выходим из болот, следующий ориентир — Валдайская возвышенность с отметкой 343, затем на город Тверь, обходим его, а там и Московская область с конечным пунктом назначения — Мытищи, ночной клуб «Лезгинка» на первой Вокзальной улице, хозяин клуба Аслан Хамуков, — голос Абдуллы постепенно становился все тише и тише. Затем Абдулла медленно опустился на траву, сжал голову ладонями и, потупив ее, с глубоким вздохом вымолвил: — прости меня, Марат, но я не понесу этот проклятый кейс в клуб «Лезгинка». Я не хочу, чтобы погибло много людей. Аллах не для того меня дважды спасал, чтобы я принес людям горе. Я так понимаю. Делай, брат, со мной что хочешь. Можешь убить меня как предателя и отрезать руку с кейсом, как советовал тебе Валдис. Доставишь кейс по назначению и получишь большую награду.

Марат чуть приметно улыбнулся, сел рядом с Абдуллой, обнял его за плечи и с теплотой в голосе ответил:

— Я тебе не судья, брат, тем более, что я полностью разделяю твое решение. С нашей стороны было бы преступлением не только перед русскими, но и перед чеченским народом, если бы мы этот страшный кейс передали в ночной клуб Аслану Хамукову. Сея зло, брат, только множишь его и все дальше отодвигаешь мечту о мирной жизни.

— Так ты меня не осуждаешь? — просветлел лицом Абдулла и с такой нежностью посмотрел на Марата, что у того даже глаза повлажнели от нахлынувших чувств.

— Я же тебе сказал — полностью разделяю твое решение. Но как ты хочешь поступить с кейсом? Кому передать?

— А ты как думаешь?

— Сложный вопрос. Если бы я знал, что в этом секретном кейсе, то и решение было бы принять проще. А ты-то сам как намерен поступить?

Абдулла сжал стальную ручку кейса, поднял его до уровня глаз, посмотрел на него сурово и без колебаний произнес, как приговорил:

— Я передам его чекистам в ФСБ России. Аллах мне это советует. Что ты на это скажешь, брат мой, Марат?

— Я одобряю твое решение, Абдулла! Вижу, что оно исходит от самого твоего сердца. И я горжусь тем, что стал твоим братом.

Они молча обнялись, затем Марат закинул на свои широкие плечи похудевший ранец и пробитый футляр со скрипкой и они дружно направились к противоположному концу Девичьей косы, где заканчивалась болотная трясина.

​

Продолжение следует.