Современная всемирная литература

Продолжение  Начало в №106-107

​

8

 

С первого же шага Валдис погрузился в болото до паха, но не остановился. Энергично прощупывая слегой глубину перед собой, а также справа и слева, он двинулся дальше.

Абдулла старался не отстать. Трясина чавкала под ногами и коварно поджидала, когда человек остановится, чтобы медленно, но наверняка засосать его в свою страшную темную бездну. Сырой затхлый стоялый воздух душно висел над зеленым мшистым болотом. Остро пахло прелой травой и гниющими водорослями.

— Ни в коем случае не останавливаться! — сурово крикнул Валдис, не оборачиваясь. — Стоит задержаться и трясина заглотит, как ненасытная зверюга. Этот километр мы должны преодолеть в темпе. Всем понятно?

— Понятно, — ответил Абдулла, шумно дыша.

— Ясно, — крикнул Марат, оберегая футляр скрипки от болотной жижи.

Джаббар ничего не ответил. От запаха затхлой воды у него стала кружиться голова и к самому горлу стала подступать тошнота. Совсем некстати он вдруг вспомнил, что пропустил утренний сеанс радиосвязи с Азаматом, и от этого у него на душе стало еще муторнее. Это был большой просчет с его стороны. Однако и Абдулла забыл, не напомнил. А он старший. Вот он и пусть отвечает.

Абдулла, с трудом вытаскивая ноги из липучей вонючей жижи, брел, раскачиваясь как на пружинном матрасе. Ему вдруг пришла в голову тоскливая мысль: «Почему он здесь оказался? Зачем ему все это? Болото, этот секретный кейс, все эти мучения, когда на душе пустота и не знаешь для чего и для кого дальше жить? Похоже, я засомневался в том, что все, что мы делаем, делается во имя Аллаха и его прославления. Да, я не верю, что если убьешь неверного, то обязательно попадешь в рай. Мне думается. Что наш проповедник Ахмед Самбиев не как должно трактует учения Корана. Да-а, не просто разобраться. Но кто мне в этом поможет? Что-то все перепуталось в голове».

Абдулла с неприязнью посмотрел на качающийся на левой руке зеленый кейс, который теперь во многих местах был заляпан болотной вонючей грязью. Как ему вдруг захотелось зашвырнуть его подальше в болото, вернуться в родную Чечню и спрятаться в горах, где мирно пасти коров и овец, и пить парное молоко. Но это было невозможно. Кейс мертвой хваткой вцепился в него и тащил за собой к назначенному месту — к ночному клубу «Лезгинка». Воспоминание же о парном молоке неожиданно вызвало в душе такой приступ тоски и отчаяния, что он замедлил шаг и лихорадочно огляделся: « Где это он? Может это все сон? Ну, да, конечно же это сон. Он идет по какой-то незнакомой планете…Сейчас кошмарный сон кончится и он вновь окажется в Чечне вместе со своими коровами и будет пить парное молоко…».

Но окрик проводника Валдиса вернул Белого Абдуллу к реальности.

— Не останавливаться, желторотики! — крикнул он через плечо, заметив, что шедший за ним Абдулла замедлил движение.

Абдулла ускорил шаг, а Джаббар неожиданно, раскачиваясь, как пьяный, выбился из строя и шагнул в сторону — один раз, второй…

— Стой, ты куда!? — закричал Марат, шедший замыкающим. Он пошел к Джаббару с вытянутой рукой, пытаясь ухватить его за ранец.

То, что произошло в следующий момент, повергло всех в шок. Джаббар сбросил с плеч ранец и тот, перевернувшись и встав «на попа» верхом вниз, стал медленно оседать в болото. Джаббар же сделал еще шаг в сторону и трясина потянула его в глубь.

— Держись! — гаркнул во все горло обернувшийся Валдис. — Мать твою в желторотиков! — он быстро вернулся назад и протянул Джаббару слегу. — Держись крепче! Отпустишь — смерть.

Джаббар, вытаращив от испуга глаза, ухватился двумя руками за слегу. Но болото, почуяв добычу, продолжало медленно засасывать ее в себя, не желая выпускать из своих цепких объятий.

— Главное, держись за слегу! — советовал Валдис Джаббару, а Марату и Абдулле приказал: — Тяните! И в тоже время продвигаемся вперед! Пошли!

Троица, погружаясь глубже в болото, потянула изо всех сил и с большим трудом отняла у трясины неудачливого террориста.

Валдис, вернувшись еще раз, зацепил слегой уменьшающийся в размерах ранец Джаббара за широкий ремень и подтянул к себе. Ранец вдруг подрос и как-будто стал легче. Похоже, из него что-то выпало. Поставив выловленный ранец «на ноги», Валдис вдруг загнул такой семиэтажный матерок, который, наверное, не решился бы напечатать самый смелый порнографический журнал в мире.

— Ты почему не застегнул ранец сверху?! — зло крикнул Валдис Джаббару. — Придурок, мать твою! У тебя же рация нырнула в болото. Ты представляешь, желторотик хренов, что мы теперь остались без связи?!

Сообщение проводника прозвучало для Абдуллы, как гром среди ясного неба.

— Рация утонула?! — опешил он от страшного известия. — Что без нее будем делать? Мы же теперь отрезаны от всего живого мира!

— Благодари своего придурка, — с сарказмом отозвался Валдис, закидывая на плечо ранец Джаббара. — Или нырни на дно болота, рация уже там. По-моему, вы не чеченские боевики, а дерьмо собачье, — не унимался Валдис, занимая место впереди отряда. — Вам бы не на серьезные дела ходить, а скот пасти. Там ваше место. Если еще кто нарушит мои указания — морду набью. Пошевеливайтесь!

Джаббар, бледный как полотно, с полузакрытыми глазами брел более по инерции, чем осознанно. Спереди его тянул за руку Абдулла, а сзади подталкивал крепыш Марат. К известию о потере рации Марат отнесся с внутренним удовлетворением. На то у него были свои, тайные причины.

— Ладно, разберемся, — уже более спокойно ответил Валдис, продолжая мерить болото крупными шагами. — Держитесь. До острова осталось метров двести.

Горячее солнце, казалось, забиралось к зениту быстрее, чем отряд Белого Абдуллы тащился по зеленому смердящему болоту.

Посмотрев на ходу в бинокль, Валдис с нескрываемой радостью оповестил:

— Верной дорогой идем, товарищи! Узнаю хоровод белолицых берез.

— Какие мы тебе товарищи, Валдис? — спросил Абдулла, обрадованный хорошей новостью.

— А кто же вы?

— Мы господа, майор, — к Абдулле стало возвращаться хорошее расположение духа.

— Оно и видно, — рассмеялся Валдис. — Один господин уже чуть было не наглотался болотной грязи. А господа, замечу вам, по болотам не таскаются. Так что вы не господа, а самые настоящие холуи. А точнее говоря — рабы у господ.

— Валдис, ты случайно не коммунист? — заразился идеологическим спором Абдулла.

— Ну, ты меня и насмешил, — хохотнул майор в отставке. — Если бы ты знал мою родословную, то в твою седую голову такой глупый вопрос и не пришел бы.

— Что это за родословная такая? Может быть, какой-нибудь министр был твоим отцом или дядей?

— Мой отец не был министром, но был уважаемым человеком и сейчас таковым остается. Во время войны он активно сотрудничал с немецкой разведкой. Затем перешел на службу в вермахт и был назначен командиром карательного батальона. Впоследствии был награжден Железным крестом и произведен в штурмбанфюреры.

— Штурмбанфюрер? Что это?

— Воинское звание, серость. Полковник. Отец и сейчас жив. Получает персональную пенсию. Ему девяносто два года. Вот так, Абдулла. Я отца уважаю и люблю. Он для меня пример для подражания. Он коммунистов вешал на фонарных столбах. Я, правда, этого не видел, так как в ту пору меня еще и на свете не было. Но, пожелтевшие фотографии, у отца до сих пор сохранились. Одна особенно забавная. Какому— то коммунисту, партизану что-ли, солдаты накидывают петлю на шею, а перед моим отцом на коленях стоит баба в телогрейке и держит на руках поросенка, вроде как откуп за мужа, чтобы его не повесили. Смешно.

— Что тут смешного? — опешил Абдулла. — Ее поступок вполне понятен — родного человека хотят казнить, вот она, в силу своих возможностей и старается откупиться от палачей.

— Мой отец не был палачом, — недовольно возразил Валдис. — Он очищал землю Эстонии от коммунистов.

— Я в этом не разбираюсь, — задумчиво ответил Абдулла.— И что стало с тем коммунистом?

— Как что? Папа рассказывал, что повесили и его, и его бабу. А поросенка зажарили.

— Абдулла помрачнел.

От откровений Валдиса у него вновь испортилось настроение. Ему сразу стал неприятен этот самоуверенный бывший майор разведки, почитающий своего папашу палача. И он подумал: « Вот уж действительно, чтобы хорошо узнать человека, с ним надо пуд соли съесть».

В этот момент Джаббар, которого Абдулла тащил за руку, совсем выбился из сил и упал лицом в болото. Абдулла с Маратом подняли упавшего Джаббара и потащили вперед. Джаббар отплевывался от попавшей в рот грязи и дышал отрывисто, с хрипом, словно обессилевший марафонец в конце дистанции. Без жалости на него нельзя было смотреть. С заросшего щетиной лица его стекала грязная, вонючая жижа с черными нитками сгнивших водорослей. По куртке, измазанной в болоте, медленно ползли две темно-коричневые в серую крапинку пиявки.

Обернувшийся Валдис увидел пиявок и, смахнув их слегой, с усмешкой бросил:

— С крещением тебя, Джаббар! Говорят, кто хлебнул болотной воды, тот в болоте не утонет. Все, мужики, пришли.

Через минуту они ступили на твердую почву острова Плакучих берез.

 

9

 

Остров Плакучих берез представлял собой идеальную натуру для художника. Повсюду рощицы белоствольных берез. Висячие ветки на них усыпаны мелкими зелеными листочками, выскочившими из треснувших разбухших почек. Воздушная зелень перекликалась с молодой зеленой травкой на многочисленных лужайках. Если бы художник стал писать этот пейзаж, то он непременно изобразил и солнечный свет, пронизывающий березовые колки, и раскачивающиеся ветки от легкого теплого ветерка. Яркое солнце и ветерок играли с клейкими молодыми листочками, поворачивая их в разные стороны. Листочки становились то зеркально блескучими, то превращались в светло-изумрудные, а то, вдруг, развернувшись в теневую сторону, приобретали темно — зеленый вид. Причудливая игра красок! Удивительным было то, что на острове были исключительно одни березки. Белоствольное царство! И над этим царством — голубой шелк безоблачного неба, а в нем звонкий жаворонок.

Сбросив на землю ранцы и шлемы, из-под которых валил пар, Абдулла, Валдис и Марат стали с удовольствием прохаживаться по зеленому травянистому ковру и любоваться красотой острова.

Одного лишь Джаббара не интересовала природа. Отбросив в разные стороны ранец и шлем, он рухнул на траву, раскинув руки и ноги, и сквозь тяжелое дыхание простонал:

— Все, я умираю. Слышите, умираю я?!

— Слышим, слышим, — рассмеялся Валдис. — Подожди умирать. Примешь спиртику и умирать расхочется.

— Спиртику, говоришь, это кстати, — приободрился Джаббар. Он сел и помотал головой, словно был с глубокого похмелья.

Марат, тронув за плечо Валдиса, восхищенно проговорил:

— Господин майор, какой удивительный березовый пейзаж! И что интересно, березы только одного вида — плакучие. Почему только плакучие?

— Да, красиво! — кивнул Валдис. — Но почему только — плакучие, не знаю. Загадка природы. К слову, хочу обратить твое внимание на то, что сейчас я не майор, а просто ваш проводник по имени Валдис. Так прошу меня и называть.

— Нет проблем, — согласился Марат.

— Валдис, а кто-то спирту обещал, — обратил на себя внимание Джаббар.

— Потерпи, — усмехнулся Валдис. — сейчас будем обедать и примем по стопарику. Ты не особенный, все заслужили. И давай — не придуривайся. Нянек здесь нет. Втроем соберите валежник для костра, а я буду готовить горячую жратву.

И обращаясь ко всем, Валдис продолжил:

— На этом острове капитально отдохнем. И заночуем. Впереди путь намного сложнее. То, что мы прошли до острова, — детская забава.

— Ничего себе, детская забава! — возмутился Джаббар. — Меня чуть водяной к себе не утащил. Спасибо Абдулле и Марату за выручку. И тебе тоже, Валдис.

— Впредь будь осторожнее, — ответил проводник.

— Давай больше не ныряй, — усмехнулся Марат.— Не дело, если Азамат заслуженную награду положит на твою могилку. Хотя, если утонешь в болоте, то и могилы не будет.

— Да, орден Джаббар заслужил, — с иронией вставил Абдулла. — Особенно за потопление рации. Теперь она уж точно в руки врага не попадет.

Джаббар, насупившись, промолчал.

Валдис, чтобы снять напряжение, примирительным тоном заметил:

— Будем надеяться, что наш трудный поход завершится без жертв. — И он раскрыл маленькую тайну. — А ведь я не пошутил, когда сказал, что пройденный нами путь до острова — детская забава. Вы разве не почувствовали под ногами крепкую основу, хотя и шатающуюся?

— Да, я что-то вроде того ощущал, — отозвался Абдулла.

— Так вот, мы шли по затопленным деревьям, лиственницам. Помните, я вам рассказывал о партизанском командире Мироне? Это его отряд соорудил переправу на остров Плакучих берез. Заметили, какая неровная поляна на Зеленом клине? Вся в рытвинах. Это от того, что лиственницы не пилили, а подрывали. Потом деревья стаскивали в болото. Лиственница, можно сказать, вечное дерево, не гниет. Вы наверняка в курсе, что Венеция стоит на сваях из сибирской лиственницы?

— Я об этом не слышал, — пожал плечами Абдулла.

— И я не знал, — почесал в затылке Джаббар.

— А я осведомлен, — отозвался Марат. — В журнале читал, да и как-то по телевизору слышал. Ну, ты рассказывай дальше, Валдис.

— Да, собственно, и рассказывать-то дальше особенно не о чем. Я, в общем-то, хотел сказать только о том, что лиственница вечное дерево. Века прошли, а город Венеция все стоит. Так вот, по настилу из лиственницы мы и прошли на остров Плакучих берез. Ладно, хватит воспоминаний. Займемся делом. Всю одежду нужно разложить для просушки под солнцем. А затем шустренько за сушняком. Я же займусь приготовлением пищи. Мясной борщ вас устроит?

— Еще как устроит, — первым откликнулся Джаббар.

— А ты не шутишь? — проглотил слюну Абдулла.

— Валдис, твоими бы устами да мед пить, — отозвался Марат и почувствовал, как от голода у него засосало под ложечкой.

— Ну и прожорливые же вы, желторотики, — рассмеялся бывший майор. — Тогда подсуетитесь с сушняком.

Минут через пятнадцать посредине просторной поляны запылал костер, а вскоре в котелке забулькал мясной наваристый борщ, хотя и был из концентратов. Но это были концентраты не из магазинов для простых людей, а специальные, мало в чем уступающие продуктам в тюбиках для космонавтов.

Джаббар втянул воздух носом, закатил глаза к небу и воскликнул:

— Аллах, дай мне сил дотерпеть до тех пор, когда это восхитительное кушанье будет готово!

Валдис с усмешкой заметил:

— Глядя на твое поведение, Джаббар, я удивляюсь. Сам ты довольно хилый, не выносливый, а отсутствием аппетита не страдаешь. Можно сказать, не в коня корм. Может, ты прикидываешься? В таком случае, я тебе еще раз напоминаю — в отряде каждый сам себя обслуживает. Нянек нет, не детский сад. Приготовься к более серьезным испытаниям.

— Я не прикидываюсь, — вздохнул Джаббар и…признался, — у меня аллергия на плохие запахи. Астма у меня.

Валдис, Абдулла и Марат удивленно переглянулись.

— У тебя астма? — недоверчиво переспросил Абдулла. — Что же ты об этом раньше не сказал и зачем потащился с отрядом?

— Азамат приказал.

— Как это — приказал? Если бы ты сказал о своей болезни, то он сам освободил тебя от похода.

— Азамат был в курсе моего недуга. Хотя в отряде никто не знал.

— Но зачем он послал тебя больного? Азамат же знал, что мы пойдем через болота? А тут далеко не горный воздух.

Джаббар нервно покусал нижнюю губу и не выдержал.

— Он приказал мне следить за вами, вашим поведением, разговорами и обо всем сообщать ему радиограммами.

— Приставил шпионить за нами?! — в голосе Абдуллы обозначились угрожающие нотки. — И ты согласился?

— А что мне оставалось? Ты же знаешь, Абдулла, что меня ожидало в случае отказа.

Марат о чем-то догадался, загадочно улыбнулся и отвернул лицо в сторону.

— Ну и дела у вас, чеченцы! — покачал головой Валдис. — Хотя и у нас в разведке стукачество процветало. Однако, то, что Джаббар признался, это уже хорошо. Значит, он все же дружбу товарищей ценит и ставит ее выше доносов начальству.

Джаббар благодарно посмотрел на проводника.

Абдулла, не успокоившись, с возмущением продолжил.

— Но я не понимаю, зачем за нами шпионить? С одной стороны Азамат оказал нам с Маратом большое доверие — доставить секретный кейс и в тоже время приставил тайного надсмоторщика. Зачем? Чушь какая-то. Что, у него крыша поехала? Ты, Марат, что-нибудь понимаешь?

Марат молча пожал плечами.

— Да все очень просто, — со вздохом ответил Джаббар. — В последнее время Азамат сильно расстроен. Тем, что несколько крупных секретных операций нашего отряда провалилось. Погибло много людей. Он стал подозревать, что в отряде завелся предатель, агент федералов.

— Агент неверных? — зло рассмеялся Абдулла. — Если амир предполагал, что кто-то из нас ненадежный и, более того, агент федералов, то зачем подозреваемых не в благонадежности посылать на очень важное дело?

— По-моему, все не так, — с досадой на самого себя вымолвил Джаббар. Он уже пожалел, что признался в своей секретной миссии. Что теперь из этого выйдет, он и сам не знал. Но как –то надо выкручиваться. — Понимаешь, Абдулла, я думаю, что вы с Маратом конкретно совсем не при чем. Дело в том, что Азамат везде расставляет своих людей для сбора сведений обо всех и обо всем. Вот и наша группа не явилась исключением. А так как операция с кейсом очень важная и секретная, он решил подстраховаться.

— Говоришь, расставляет своих людей? Ты у него свой человек? Чем же заслужил его особое доверие?

— А ничем, Абдулла. Я его родственник.

— Ты родственник?!

— Да. Свояк.

— Свояк?! — удивлению Абдуллы и Марата не было предела.

— Вы не обижайтесь и поймите меня, — с оттенком вины в голосе продолжал Джаббар. — Как родственник я не мог отказаться.

Немного поразмыслив, Абдулла примирительно ответил:

— Да, ты не мог отказаться. Чеченские законы я знаю. Ладно, будем считать эту тему исчерпанной. Но плохо, что ты рацию утопил. Без связи будет плохо. Очень плохо. Жаль, что и одного раза не связались с Азаматом. Что амир сейчас о нас думает?! Переживает, наверное.

— Я виноват, — вздохнул Джаббар. — Забыл от навалившихся переживаний.

— И у меня из головы вылетело, — махнул рукой Абдулла. — Не до того было. Хреново. В случае тяжелого положения мы не сможем позвать на помощь. Теперь нам можно надеяться только на самих себя.

— Да не причитайте вы, — не выдержал Валдис. — Не бывает безвыходных положений. У меня в практике был случай — плот унес по горной таежной реке и рацию, и теплые вещи и еду. В результате поздней осенью группой из трех человек мы остались в глухой тайге на целых две недели безо всего. Ничего, выжили. Трудно было, но выжили. А вы потеряли рацию и уже заскулили. Успокойтесь. Что-нибудь придумаем. Главное — все живы. — Попробовав борщ, он довольно изрек: — Любое варево на воздухе получается намного вкуснее, чем в закрытом душном помещении. По-моему, борщ получился на славу. Прошу к столу, господа.

Выпили по сто граммов спирта, от чего аппетит еще больше разыгрался. Котелок опорожнили до самого донышка и ложки облизали. После этого пили чай с галетами и шоколадом.

Обед прошел без разговоров. Почти всю воду из фляг израсходовали на приготовление борща и чая.

Развалившись, как и все, под солнцем на снятом нижнем белье, Абдулла, несколько обеспокоенный большим расходом воды, спросил Валдиса:

— Теперь-то уж точно воду придется брать из болота и обеззараживать? Во фляжках по два — три глотка осталось. Не знаю, как сможем пить болотную воду. Чеченцы привыкли к чистой горной воде.

На этот раз Валдис ответил без обычной усмешки. Что-то более серьезное тревожило его.

— Захочешь пить, уважаемый чеченец, и моча покажется виноградным соком. Меня другое беспокоит — очень резкое потепление.

— А меня не беспокоит, — отозвался Джаббар, подставив лицо с закрытыми глазами и голое бледное тело жаркому солнцу.— Можно позагорать. Когда еще представится такой случай. После сытного обеда в сон потянуло.

— Ну и поспи, — задумчиво ответил Валдис, подложив ладони под затылок. — Сегодня мы никуда не пойдем. Пойдем с рассветом. Нужно еще кое-какой инвентарь приготовить.

Только он закончил свою неспешную фразу, как со стороны Джаббара донеслось похрапывание.

Скосив на него глаза, Валдис заметил:

— Легкий человек этот Джаббар, счастливый. Уже спит. Словно и не пережил недавно смертельно — опасного положения в болоте.

— Аллах с ним, — ответил Абдулла и, повернувшись лицом к проводнику, спросил: — Почему тебя больше обеспокоило потепление, чем отсутствие чистой воды?

Валдис некоторое время не отвечал, уставившись тревожным взглядом в небо, потом тихо сказал:

— Буду с тобой откровенным, Абдулла, как с руководителем нашего отряда. Сначала о воде. На этом острове есть небольшое озеро с пресной водой. С очень хорошей водой. Надеюсь, что оно никуда не исчезло. Во всяком случае, два года назад, когда я здесь проходил, оно было.

— Какой шайтан заносил тебя на этот остров?

— Все тот же, Абдулла, — деньги. Мне хорошо заплатили за доставку крупной партии героина из России в Эстонию. Я просто не в силах был отказаться от выгодного предложения. Ну, так вот, меня больше тревожит то, что болото ожило. Под такими горячими солнечными лучами к завтрашнему дню оно заживет полнокровной жизнью. Прислушайся.

Откуда-то с болот доносилась веселая перекличка утиных стай.

— Утки? — спросил Абдулла, хотя и сам был в этом убежден.

— Они самые. Их кряканье ни с чем другим не спутаешь. Это еще одно подтверждение, что болото оживает. Птиц не обманешь. Они загодя чувствуют.

— Это верно, Валдис. Я большой любитель охоты. До сих пор интерес к ней не потерял.

— Тогда тебе и объяснять нечего. Утки, как известно, в живом болоте свой корм находят. А те две пиявки, которых я скинул с куртки Джаббара, тебе о чем— нибудь говорят? Раз они присосались, значит ожили. Все это говорит о том, что и змеи должны проснуться от зимней спячки.

— Змеи? Ты имеешь ввиду — летучих змей?

— Их самых. Из-за этих гадов и переживаю. Нам нужно отоспаться и утром со свежими силами отправиться в дальний путь. Так что сон наш сегодняшний может быть очень тревожным.

— А спальный мешок летучие змеи могут прокусить? — спросил Марат, не пропустивший ни одного слова проводника.

— Спальный мешок? Нет. Он им не по зубам.

— Тогда о чем беспокоиться? На шлемах есть сетки от комаров. Закроем лицо сетками и никакой черт нам не страшен.

— Это ты верно подметил, что на шлемах есть сетки от комаров, — с иронией заметил Валдис, — но не от летучих змей.

— Ты думаешь, что змея может броситься на лицо и прокусить сетку? — в голосе Марата появилось неприкрытое беспокойство.

— Не исключаю, — вздохнул Валдис. — Ведь змеи бросаются на источник тепла. А прокусить сетку от комаров им ничего не стоит.

— Что же делать? — спросил Абдулла и поднялся. — Неужели никак нельзя защититься от этих тварей?

— Один способ есть, — с некоторым облегчением в голосе ответил Валдис. — Неподалеку надо разжечь хороший костер и поддерживать его.

— Тем самым мы создадим более мощный источник теплового излучения, — догадался Марат, — и если летучая змея объявится, она в первую очередь почувствует костер, а не человека.

— И что, она прыгнет в костер? — засомневался Абдулла.

— Бросится ли она в костер — я не знаю, — ответил Валдис и поднялся, — но то, что сильный источник тепла отвлечет ее внимание от человека, это точно. Так нас инструктировали специалисты в разведшколе.

— Значит, надо будет дежурить у костра, — сказал Абдулла. — По очереди.

— Раз надо, будем дежурить, — отозвался Марат и, поднимаясь с пригретого места, спросил Валдиса. — Ты говорил о каком-то инвентаре. Что имел ввиду?

— Мокроступы.

— Мокроступы? Что это такое?

— Плетеные из березовых прутьев широкие платформочки, похожие на короткие широкие лыжи. Привяжем их к нашим сапогам и пойдем по болоту. Очень мудрое изобретение. Опыт разведки. Можно пройти по очень жидкой топи.

— Что же мы их сразу не сделали? — поинтересовался Абдулла.

— Пока не было в них необходимости. Но по тому маршруту, который предстоит преодолеть нам завтра, без мокроступов не обойтись. Идти километров пять, не менее. Следующий пункт нашего отдыха — остров Девичья коса.

— Девичья коса? — невольно улыбнулся Марат, — сплошные поэтические названия. Можно подумать, что первооткрывателем этих гиблых мест был какой-нибудь поэт.

— Народ — он и есть поэт, он всегда дает точные названия, — серьезно пояснил проводник.— Девичья коса — длинный и извилистый остров, в два раза уже острова Плакучих берез, но в три раза длиннее. Растительность там совсем другая. Преобладает ольха, лиственница и багульник. Именно там на меня и напала летучая змея. Я рассказывал.

— Да, хрен редьки не слаще, — почесал в затылке Марат. — Один остров чище другого. А какой будет третий? Может, остров Сокровищ? А сокровищами окажутся все те же летучие змеи?

— Ценю твой юмор, Марат, — криво усмехнулся Валдис. — Без юмора в этих местах можно сойти с ума. Но, ничего. Прорвемся. Однако, обрадую вас, третьего острова не будет. После Девичьей косы пойдем лесами. Правда, будут встречаться небольшие болота, но мы легко их обойдем.

Валдис вдруг шлепнул себя по щеке и тут же недовольно заметил:

— А вот и первый весенний комар, еще одно доказательство, что болота ожили. Скоро от комарья спасу не будет. Придется париться в шлемах с сетками. Одевайтесь, мужики. Сходим на озеро за водой, да начнем мокроступы мастерить.

Одевшись быстро, по-военному, Валдис в который уж раз глянул из-под ладони на солнце и недружелюбно отозвался о нем:

— Как печет, сволочь, когда не надо. — Посмотрев в сторону, с любопытством заметил: — Гляньте-ка, над тем концом острова два старых беркута парят. Какое в их полете спокойствие поднебесных владык, а в размерах крыльев — могущество. Они кружатся как раз недалеко от того места, где озеро.

— Любопытно, что привлекает внимание этих хищников? — заинтересовался Абдулла. — Может, на озере есть пролетные утки или гуси и беркуты ждут, когда они поднимутся в воздух?

— Возможно, возможно, — отозвался Валдис. — Посмотрим. — Я бы не против приготовить на ужин гуся или пару селезней.

— Ты, Валдис, настоящий соблазнитель, — обронил Марат, застегивая куртку. — У меня уже начал выделяться желудочный сок в предвкушении жареного гуся.

— Может быть, он у тебя и не зря выделяется, — усмехнулся Валдис и внимательно посмотрел на храпящего Джаббара. — Я не раз заваливал гуся из бесшумного пистолета. Правда, это было осенью. Осенью гуси жирные, тяжелые при подъеме, да и в полете.

Абдулла перехватил его взгляд и спросил:

— Что будем делать с Джаббаром? Будить?

— Даже не знаю, — пожал плечами Валдис. — Так крепко спит, жалко будить. Тебе решать, командир. Завтра ему с его астмой крепко достанется при дальнем переходе через смрадное болото.

— Мы сейчас надолго пойдем к озеру?

— А что там задерживаться? Наберем воды и назад. Будут гуси — постреляем. Если повезет, добудем на жаркое свежего мяса.

— Может, мне остаться возле Джаббара? — предложил Марат. — Мало ли что? — Марат преследовал свою, тайную цель.

— Кто его утащит?! — махнул рукой Абдулла. — Пусть спит, сил набирается. Мы не на долго. А тебе, Марат, лучше с нами пойти. Ты же отличный стрелок. Разговорами о жареном гусе вы вновь пробудили во мне сумасшедший аппетит.

— Ну и обжоры вы, желторотики, — улыбнулся Валдис. — Ведь только что пообедали до сыта.

— Но гуся не ели, — усмехнулся старый охотник и недружелюбно покосился на зеленый кейс, болтающийся на левой руке. — Совсем было бы хорошо, мужики, если бы ни этот хренов чемодан. Изрядно он мне надоел.

— А ты не думай о нем, — посоветовал Валдис. — К тому же он тебе к лицу. Оригинальный браслет. Ладно, шутки в сторону. Берем с собой топорики, ножи, пистолеты и фляжки под воду. Я еще котелок прихвачу.

— А шлемы одевать? — спросил Марат, закидывая на плечо футляр со скрипкой.

Валдис в недоумении посмотрел на него и не без ехидства ответил:

— А на что ты будешь его надевать?

— Как на что? — не уловил подвоха Марат, — на голову, разумеется.

— А разве у тебя есть голова? — без тени улыбки спросил Валдис.

— Ты это к чему?

— А к тому, что если бы у тебя была голова, то ты не тащил бы с собой скрипку, когда идешь просто за водой. Извини, Марат, но порой мне кажется, что ты какой-то безбашенный.

— Действительно, зачем тебе на озере скрипка? — удивился Абдулла. — Хочешь гусям поиграть? Но птицы не поймут, а ты их своей музыкой только распугаешь. И плакало наше жаркое.

Но Марат не снял скрипку с плеча. Он остался спокоен, как всегда. Добродушно улыбнувшись, он мягко ответил:

— Вы меня поймите, отцы — командиры. Эта скрипка стоит целого состояния. По этой простой причине я и боюсь оставить ее без присмотра. К тому же инструмент очень легкий, плечо не оттянет.

Валдис, потерев в задумчивости подбородок, с сомнением переспросил:

— Говоришь, стоит целого состояния? Не врешь?

— Зачем мне врать?

— И сколько?

— Не менее полмиллиона долларов.

— Полмиллиона баксов!? — округлил глаза Валдис. — Кто ж ее такую дорогую сотворил?

— Страдивари. Знаменитый итальянский мастер.

— Я слышал такую фамилию мастера — Страдивари! — с почтением покачал головой Валдис. — Но таскать инструмент стоимостью в полмиллиона долларов по болотам — великая глупость! Мне думается, мужики, что мир сошел с ума. Все перемешалось. Тебе бы, Марат, не по болотам таскаться со скрипкой, а в консерватории учиться. Или ты уже имеешь музыкальное образование?

— Я музыкальное училище заканчивал. В Грозном. И в консерваторию собирался поступать, да война помешала.

— Не пойму, зачем она тебе нужна эта война? — пожал плечами Валдис, проверяя обойму в пистолете. — Я — другое дело. У меня образование военное. А ты музыкант. Тебе — то зачем эти ратные дела? Кстати, а кто у тебя родители? Тоже музыканты?

— Не знаю, — вздохнул Марат, — детдомовский я. Счастливые те люди, у кого есть и мама и папа.

— Сирота, значит, прости, не знал. — Валдис сочувственно тронул Марата за плечо и, чтобы уйти от неприятной темы, с искусственной бодростью заметил: — А ведь я еще не слышал, как ты играешь.

— Он чудно играет, — вступил в разговор Абдулла. — Заслушаешься. Ты, Марат, сыграй сегодня после ужина. Выспаться успеем. Ночь длинная.

— Отчего не сыграть для хороших товарищей, — охотно согласился Марат, довольный благополучным исходом «скрипичного» разговора.

— Ну, пошли, шлемы, думаю, можно оставить, — деловито распорядился Валдис и решительно направился вглубь острова. — Мы не на долго. Пусть наши головы проветрятся. Совсем жарко становится. Солнце все пуще и пуще печет.

— Абдулла и Марат, бросив короткие взгляды на сладко спящего Джаббара, поспешили за проводником.

 

10

 

В березовых рощицах, через которые они шли, воздух был особенно свежий, с тонким горьковато — сладким привкусом молодых клейких листочков. В кронах деревьев весело распевал птичий хор, стараясь перепеть звеневших в высоком небе жаворонков. Здесь ничто не напоминало о затхлой болотной трясине, которая окружала этот райский уголок природы.

— Красота! — восхитился Абдулла, вдыхая полной грудью. — Так бы и не уходил никуда, а навсегда здесь остался.

— Да, хорошо! — согласился Валдис, идя впереди и с удовольствием поглядывая по сторонам.

— Остров большой? — спросил Абдулла.

— Метров пятьсот в длину.

— А озеро скоро? — осведомился Мурат, идущий по привычке замыкающим.

— Почти в конце.

— Большое? Искупаться в нем можно?

— Не большое. Метров сорок на тридцать. Искупаться, говоришь? Я бы не советовал. Вода очень холодная, ключевая. Как лед. И это в июле. А сейчас конец апреля. Лед только что растаял. Сразу судорогой руки и ноги скрутит. А глубина — более пяти метров.

— Ого! — удивился Абдулла. — Но откуда ты знаешь про глубину? Нырял что ли?

— Нет, не нырял и даже не купался. Но рыбачил. Глубину леской с грузилом замерял.

— Рыбачил? В нем есть рыба?

— Имеется. В основном, окунь и щука.

— А почему бы и нам не порыбачить? Из свежей рыбки какая бы знатная ушица получилась!

— Порыбачить?! — Валдис даже остановился и обернулся. — Об этом, Абдулла, я как-то и не подумал. Ведь у нас в ранцах есть рыболовные снасти. Но что теперь поделаешь, не возвращаться же назад.

— Теперь, конечно, не стоит, — вздохнул Абдулла, который рыбу любил больше, чем мясо.

Так за разговорами и подошли к озеру.

Озеро было похоже на большое голубое зеркало, окруженное березками по всему периметру. Березки опрокинули свои отражения в тихую водную гладь и наблюдали за маленьким облачком — отражением, неспешно проплывающим посреди озера. Ни уток, ни гусей и в помине не было.

— Похоже, жаркого нам не видать, как своих ушей, — заметил Валдис. — Думается, что всю живность распугали беркуты. Не случайно они кружились над этим местом.

Произнеся это, Валдис тут же подал знак, призывающий к молчанию. Затем показал пальцем в сторону, на столпившиеся березки.

Прислушались. Из-за деревьев, куда показал проводник, слышалось хлопанье крыльев и сердитый клекот птиц.

Валдис вынул пистолет и дослал патрон в патронник. Его спутники последовали его примеру. Стали вкрадчиво пробираться вперед, боясь наступить на сухой валежник.

Протиснувшись между берез, они выглянули на небольшую поляну. Этого было достаточного, чтобы два старых осторожных беркута почувствовали их присутствие. Взмахнув большими крыльями, птицы тяжело оторвались от земли и не спеша, с достоинством скрылись за березняком.

Поляна, на которой только что пировали хищники и, видимо, не впервые, выглядела удручающе. Повсюду среди белеющих костей — помет беркутов. Ближе к середине поляны выделялась разорванная на куски свежая гусиная тушка. На разлетевшихся бело-серых перьях и траве — пятна крови, похожие на раздавленные ягоды спелой клюквы.

— Похоже, что эта поляна давно служит беркутам трапезной, — заметил Валдис. — Смотрите на старые кости. Тут не только гусиные и утиные, но и заячьи и лисьи. По черепам видно. Дисциплинированные беркуты. Не любят кушать, где попало, — любую добычу несут в свою столовую.

— Неужели на этом острове есть зайцы и лисы? — поинтересовался Абдулла.

— Не думаю. Я не встречал. Возможно, беркуты приносят их с Девичьей косы. Не могу понять этих хищных птиц. Зачем так далеко уносить свои жертвы? Неужели они не могут приспособить для столовой какую-нибудь поляну на Девичьей косе?!

— А я полагаю, что в этом и заключается жизнь беркутов, — раздумчиво предположил Абдулла. — Этот перелет — своеобразная гимнастика для крыльев и всего птичьего организма. Иначе захиреют и отомрут. Может, я не прав. В науке я не разбираюсь, но своим крестьянским умом прихожу к такому выводу.

Марат вздохнул.

— Все это интересно, но в чем я точно уверен, так это в том, что мы остались без жареного гуся.

— Не переживай, — успокоил Валдис, — я приготовлю на ужин гуляш из баранины. Хотя он из пакетов, но, уверяю вас, качество отменное. Лично пробовал. Идемте за водой.

Когда набирали из озера воды, их стали донимать желтые болотные комары.

— Все, мужики, болото ожило полностью, — с нотками огорчения в голосе оповестил Валдис и со злостью размазал на подбородке сразу двух комаров. — Вы заметили, что эти желтые зверюги не торопливые, но больше обычных комаров в два раза. И ядовитые. После их укусов морду так жжет, словно ее надрали наждачной бумагой. Скоро мы это почувствуем.

— Зря не надели шлемы, — пожалел Абдулла и тут же раздавил на щеке и шее несколько цепких, напившихся крови комаров.— Сейчас бы закрылись сетками.

— Впервые встречаю таких вампиров, — раздраженно бросил Марат, укушенный под оба глаза. — Валдис, по-моему, следует поскорее возвращаться на место нашей стоянки и разжечь дымный костер.

— Да, ты прав, — отозвался проводник, закручивая колпачок на полной фляжке. — Придется отказаться от экскурсии к бывшим землянкам партизанского отряда Мирона. Они недалеко, за озером.

— А что там интересного?

— Да, собственно, ничего. Просто, любопытно. История. От землянок, конечно, ничего не осталось, одни гнилушки.

Абдулла, посмотрев в сторону, вскрикнул:

— Смотрите, — и он указал пальцем на березовую рощицу за продолговатой, залитой солнцем поляной, — вроде человек пробежал. И, как мне показалось, голый.

— Чего ты сочиняешь, Абдулла?! — встревожился Валдис и стал смотреть в бинокль в указанном направлении. — Какой человек? Откуда он мог здесь взяться? Глюки у тебя, дорогой.

Однако в следующую минуту его мнение резко переменилось.

— Мужики, по-моему, беда! Кажется, это Джаббар. Точно, это он. Бежим!

Выплеснув воду из котелка, Валдис тяжело побежал к стоянке.

Абдулла и Марат устремились за ним.

Вскоре спортивный Марат вырвался вперед. Однако, откуда-то появившийся черный ворон с тревожным карканьем опередил всех. У этих птиц особое чутье на предстоящую жертву.

Ветки берез нещадно хлестали бежавших людей по лицу, но люди не обращали на боль внимания, лишь прикрывали руками глаза.

Когда выскочили на поляну, которая послужила им местом стоянки, то все трое замерли в шоке от увиденной картины. Три ранца из четырех были раскрыты и все их содержимое разбросано по поляне. Один спальный мешок, распластавшись синим брезентовым прямоугольником, слегка покачивался на мшистой поверхности болота слева, метрах в трех от берега острова. Угли из потухшего костра также были раскиданы по поляне, а металлической треноги из — под котелка и вовсе не было. Можно было предположить, что какая-то сила зашвырнула ее в болото, и она затонула.

Но самое страшное они увидели на болоте справа, метрах в шести — семи от кромки острова. Зыбун, как удав, медленно заглатывал человека в свою бездонную утробу. На поверхности оставалась лишь правая рука по локоть. Она с каждой секундой, медленно и неотвратимо погружаясь в трясину, все слабее и безнадежнее пыталась ухватиться за податливую мшистую поверхность. Но попытки ее были тщетны. Вот на поверхности осталась только одна скрюченная ладонь, а в следующую секунду и она скрылась. Над топким зыбуном сомкнулся мох.

Летавший кругами над местом человеческой трагедии ворон, потеряв из виду тонущую жертву, вдруг поднял неистовый гвалт, взметнулся над опустевшим зыбуном и унес свой зловещий крик в болотную даль.

— Далеко было, — выходя из оцепенения, нарушил траурную паузу Валдис. — К сожалению, мы ничем не могли помочь. С этой стороны болото бездонное. Тут и многоэтажный дом утонет вместе с крышей.

— Эх, Джаббар, Джаббар! — горестно вымолвил Абдулла и сел на поляне. — Выходит, правду сказал ему дух бабушки Нуру о скорой смерти. А мы не поверили, несерьезно приняли его сообщение.

Марат и Валдис промолчали.

Налетел шаловливый ветерок, и ветки ближайших плакучих берез что-то тихо прошептали. Кто знает, может быть, они на своем древесном языке тоже попрощались с утонувшим в болоте человеком.

— Наверное, летучая змея укусила его, — вымолвил со вздохом Абдулла. — Ты как думаешь, Валдис?

— И у меня такая же версия, — приглушенно ответил проводник. — Выходит, ожили подлые гады.

— И в болото он бросился, чтобы сбить высокую температуру, — покачал головой Марат, припомнив рассказ проводника.

— Да, это так, — подтвердил Валдис. — После укуса он ничего не соображал. Инстинкт потянул его в холодное болото. Можно сказать, что он действовал на подсознании.

Марат и Валдис опустились на траву рядом с Абдуллой. Все долго молчали, подавленные свалившимся на них горем. Не сговариваясь, они смотрели на то место, где исчез в зыбуне их товарищ, и каждого невольно посетила тягостная мысль: «А ведь я мог оказаться на его месте». Но никто из троих эту мысль вслух не высказал. С этого момента ни у кого не возникало желания пошутить или улыбнуться. Во всяком случае, в ближайшее время.

Задумчиво посмотрев на зеленый кейс, предназначенный судьбой стать на определенное время его постоянным спутником, Абдулла перевел взгляд на проводника и спросил:

— Валдис, вот ты человек грамотный, опытный, до майора дослужившийся, а я по сравнению с тобой человек малограмотный. Чабаном работал, в последнее время при школе, где жена учительствовала, я занимал всего лишь должность заведующего хозяйством, то есть был завхозом, читать и писать умею, благодаря супруге, стал немножко разбираться в жизни, но, честно сказать, весьма поверхностно. У меня всякие сомнения поселились в душе. И не сегодня. В настоящий же момент, после гибели Джаббара, очень сильно стал беспокоить вопрос — почему именно мы, чеченцы, оказались на этом ужасном ленинградском болоте? Не узбеки, не таджики, не казахи, а чеченцы? В чем мы провинились перед Аллахом? Может быть тем, что мы воюем с русскими? Ведь раньше мы жили одной дружной семьей. Что же изменилось? Нужна ли эта война простому чеченскому народу? Честно признаюсь, у меня лично в голове сплошной туман, неразбериха. Объясни, если можешь. Мне хотелось бы знать, почему именно я, чеченец, несу через проклятое болото этот секретный кейс с каким-то страшным оружием возмездия? Не совершаю ли я большой грех перед Аллахом? Может, потому нам трудно идти через болото, что Аллах не пускает дальше? Мое сердце терзают очень большие сомнения. Да, у меня погибла вся семья на этой войне, но почему война началась? Ведь я ее не хотел и Марат не хотел. Про Джаббара ничего не скажу, потому что настоящих его мыслей не знал. Мы с ним в дружбе не были. Но я знаю мысли многих других простых чеченцев. Они тоже не хотят войны, но продолжают воевать. Почему это происходит? Ты можешь растолковать мне по-простому?

Валдис, конечно, мог бы ответить Абдулле на его вопросы. Но ответить можно было по-разному. В зависимости от того, на чью мельницу хочешь полить воду. Но хитрый и искушенный в политических вопросах бывший майор разведки уловил в вопросах чеченца Абдуллы опасные бунтарские мысли и это его очень обеспокоило. Он понимал, что сорвись операция с доставкой зеленого кейса по назначению, и он не получит вторую половину обещанного гонорара. А это сто тысяч американских долларов! Сумма немалая. Это в лучшем случае. А ведь могут и шлепнуть как свидетеля намечавшегося террористического акта. Он, Валдис, и сам устал от подобных прогулок по болотам и лесам, подряжаясь к наркоторговцам. В последнее время захотелось тихой обеспеченной жизни в собственном коттедже с фруктовым садом и бассейном.

Но бывшему разведчику почему-то и в голову не пришла мысль, что его могут «шлепнуть» как свидетеля и при удачно совершенном террористическом акте. По привычке он пока еще слепо верил своим начальникам. Но время изменилось.

Валдис решил уйти от прямого ответа. Мало ли что может выкинуть Абдулла со своей мятущейся душой. От мысли о том, что если бы вместо Джаббара в болоте утонул Абдулла, у него между лопаток пробежали холодные мурашки. Тогда все его, Валдиса, старания полетели бы коту под хвост. Сам Абдулла был дорог старому разведчику не более, чем таракан, которого можно просто не заметить или раздавить ботинком. Но кейс, прикованный к руке Абдуллы наручником, это другое дело. В нем смысл всей дальнейшей обеспеченной жизни. Он твердо про себя решил, что если Абдулла будет тонуть, то в первую очередь надо будет спасать не тупого чеченца, а зеленый кейс. Как спасти кейс без Абдуллы, к которому этот кейс прикован? Очень просто — отрезать ножом кисть.

Придав лицу максимально дружеское выражение, Валдис обнял Абдуллу за плечи и с нотками глубокого сочувствия, сказал:

— Абдулла, я искренне соболезную вам с Маратом в связи с гибелью вашего соотечественника Джаббара. Мне тоже его очень жаль. Но ничего не поделаешь. Нам нужно обязательно выполнить задание. Мы должны доказать, что наш боевой товарищ погиб не зря. А на твои политические вопросы я с готовностью отвечу после выполнения задания. Посидим в уютном ресторанчике и все разложим по полочкам. А сейчас нам нельзя расслабляться, терять бдительность. Ты же видишь, что опасность вокруг нас. Вы давали обещание своему командиру Азамату? А я знаю, что если чеченцы дали обещание, то они его всегда выполнят, как бы им не было трудно. Чеченцы — люди слова. Или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибаешься, — вздохнул Абдулла. — Мы дали обещание Азамату и мы его выполним.

— Обещали и выполним, — подтвердил Марат, которого вполне устраивал ход событий и, особенно, душевные сомнения своего начальника Абдуллы. Правда, Джаббара, все же было жалко. И врагу не пожелаешь такой лютой смерти в болоте.

— Вот и хорошо, — поднялся Валдис. — Тогда займемся делом. Сначала соберем разбросанное имущество в ранцы и, я думаю, поскорее следует покинуть это место.

— Что, сейчас идти на Девичью косу? — мрачно осведомился Абдулла, поднимаясь. — Нас ведь ночь на болоте застанет.

— Нет, на Девичью косу мы пойдем с утра, как и намечали, — успокоил Валдис и, проверив свой ранец, посетовал: — Джаббар, царство ему небесное, мой спальный мешок выбросил в болото. Придется мне воспользоваться его мешком.

— Какая тебе разница, — буркнул Абдулла, укладывая в свой ранец без разбору продукты-концентраты в пакетиках и коробочки с разноцветными флакончиками. — Может, ты суеверный?

— Нет, не суеверный. Я так, по армейской привычке. Привык к четкому порядку во всем.

— Нашел где говорить о порядке, — вставил Марат, разглядывая прозрачную упаковку с маленьким черным флакончиком и разовым шприцем. — Тут тебе, майор, не казарма. Ты лучше скажи, что это за упаковка со шприцем?

— Противоядие от укуса змеи.

— От укуса змеи?! — воскликнул удивленно Марат. — Так мы могли спасти Джаббара, если, конечно, поймали бы его?

— Не знаю, спасли бы или нет, но попытались.

— Как это не знаешь? — с удивлением посмотрел на проводника Абдулла. — Ты же сказал, что это противоядие.

— Действительно противоядие, но от яда болотной гадюки. Еще не известно смогло бы оно помочь в нашем случае, то есть от летучей змеи. Ведь формула яда летучей змеи не известна, потому что поймать эту летучую гадину еще никому не удалось.

— Может, несчастного Джаббара укусила болотная гадюка? — предположил Марат.

— Нет, мужики, — возразил Валдис. — Когда кусает болотная гадюка, то человек никуда не бежит и одежду с себя не скидывает. Это установленный факт. Уверен, что наш товарищ пострадал от летучей змеи. Не исключено, что убийца затаилась где-нибудь в траве или среди веток ближайшей березы.

Абдулла и Марат замерли на месте, не без испуга уставившись на проводника.

— А что вы думали?! — вполне серьезно заметил Валдис. — Я вас предупреждал и еще раз предостерегаю — будьте бдительны. Не расслабляйтесь. Постоянно смотрите вверх, вниз и по сторонам.

— Понятно, — кивнул Абдулла. — Так куда мы сейчас идем? — После этого вопроса он механически стал всматриваться в ближние березы. Марат тоже. Никому не хотелось умирать.

— Идем к озеру, — ответил Валдис и проводил взглядом далекий гусиный клин. — Остановимся недалеко от «столовой» беркутов. В разведке существует мнение, что змеи предпочитают не приближаться к тем местам, где обитают эти хищные птицы. Почему? Потому что беркуты не брезгуют питаться и змеями. Если бы я заранее знал о существовании «столовой» беркутов, то мы сразу бы организовали свою стоянку поблизости от них.

— Это вселяет уверенность, что по соседству с беркутами мы можем сегодня по-человечески выспаться, — приободрился Марат.

— Однако, на сто процентов безопасного отдыха я не гарантирую, — ответил Валдис и распорядился: — Одевайтесь по-походному. Шлемы застегните.

Через пару минут сократившийся на одного человека отряд был готов к движению.

— Подождите! — вдруг тоскливым тоном, с горечью воскликнул Абдулла. — Надо проститься с Джаббаром.

— Да, конечно, — с пониманием ответил Валдис и отошел в сторонку от чеченцев.

Абдулла и Марат подошли к кромке болота, опустились на колени, закрыли глаза, подняли руки ладонями кверху, прочли молитву, отерли руками заросшие щетиной щеки и замерли в скорбных позах.

В это время низко, почти над их головами, молча, с легким шелестом крыльев пронеслась утиная стайка.

Чеченцы не обратили на птиц никакого внимания. Через минуту с хмурыми лицами они одновременно поднялись, закинули за плечи ранцы, а Марат еще и скрипку, надели на головы шлемы и, вслед за Валдисом, зашагали к месту новой стоянки.

​

Продолжение следует.