Современная всемирная литература

Пещера «Привидений» протянулась в хребтине горы метров на триста. Вход в нее, он же и выход, хорошо скрыт от посторонних глаз каменной глыбой. Пролезть в пещеру можно лишь боком, и согнувшись.
Банда террористов — взрывателей под предводительством амира Азамата Сидиева заняла дальнюю часть пещеры, более широкую и высокую. Здесь, в обитаемой ее части, все устроено для длительного пребывания. Стены и потолок заделаны не строганными досками, подведено электрическое освещение от проходящей в километре линии электропередач, отгорожены помещения для столовой, для практических занятий взрывным делом и пятничных молитв, на которых проповедник Ахмед Самбиев зачитывает наиболее агрессивные аяты из Корана, хадисы (заветы Мухаммеда) и отрывки из книги «Единобожия»( ваххабитская, жесткая трактовка Корана). Словом, проповедуется самый праведный вариант жизни для мусульманина — воевать за ислам, убить неверного и быть убитым во имя Аллаха. После этих пятничных молитв моджахеды готовы идти и убивать.
Командный пункт амира располагается в торце пещеры. Вход закрыт брезентом. 
Абдулла, по прозвищу Белый Абдулла, с автоматом на плече, вошел в открытую приемную амира, где за дощатым столом на лавочке сидел и грыз орехи адъютант — здоровый, бородатый чеченец в камуфляже по имени Доги. Положив очередной грецкий орех на расщелину между досок столешницы, он расколол его прикладом автомата на дольки и принялся грязными ногтями вытаскивать из них кусочки ядра.
— Меня Азамат звал, — сказал Абдулла.— Азрет передал.
— Я знаю, — бросил на него короткий взгляд Доги.— Проходи. Ждет. Автомат оставь.
Прислонив автомат к стене, Абдулла прошел за брезент, прикрывающий дверной проем. В просторном помещении, занимаемом амиром, пахло ароматным кофе. Предводитель группировки моджахедов в последнее время буквально пристрастился к кофе. Он полагал, и не без оснований, что этот бодрящий напиток хорошо проясняет мысли, стимулируя деятельность головного мозга, а голова у амира всегда должна быть ясной, готовой для принятия важных тактических и стратегических решений. Здесь было светло — с потолка над просторным столом свисали две большие лампочки, сосредоточив основной свет над развернутой картой России. У стола, с трех сторон, стояли лавочки для посетителей. Сбоку, у стены, прилепился небольшой столик, на котором стояли чайник и кофеварка. В полуметре от стола, вдоль стены была устроена лежанка, покрытая темным суконным одеялом, на которой лежал на боку в камуфляже среднего роста, плотный  бородатый  брюнет лет сорока пяти. Это и был амир группировки моджахедов Азамат Сидиев, прославившийся своей жестокостью и изощренной изобретательностью в организации террористических актов на территории России. Между собой боевики называли его Хромой Волк.
 Острые черные глаза амира словно два буравчика впились в серьезное лицо Абдуллы.          Он энергично поднялся, вышел, прихрамывая, из-за стола к Абдулле и обнял его.
— Селям алейкум! — проговорил он обычное.
— Селям алейкум, Азамат!
— Да благословит тебя Аллах!
— Удачи тебе, амир, в войне с неверными!
— Садись к столу, —  сказал Азамат и, сложив карту, освободил стол. — Разговор есть.
Абдулла сел на  лавку, закрыл глаза, поднял руки ладонями кверху, прочел молитву, отер руками лицо и с почтением приготовился слушать.
Проделав тоже самое, Азамат спросил:
— Чай, кофе хочешь?
— Пил чай. Говори дело.
— Хорошо. Дело серьезное и секретное. Тебе решил поручить, Абдулла.  
— Почему мне? Разве нет более достойных?
— Ты самый достойный из всех тридцати пяти.
— Спасибо на добром слове, Азамат. Тебе виднее.
— Ты верный слуга Аллаха, Абдулла. Ты опытный следопыт, лучший из разведчиков, хороший инструктор подрывного дела, кроме того, твои сыновья погибли в войне с неверными, ты сам получил пять ран, но, благодаря Аллаху, остался жив и раны твои зажили.
— Аллах милостив!
Азамат раскрыл карту и ткнул указательным пальцем в жирный красный    кружочек. 
Абдулла прочел: «Москва».
— Мы нанесем удар в самое сердце русских — по Москве, — продолжил Азамат. — Не по  отдельному объекту, а сразу по всей столице неверных. Это будет сокрушительный удар. Мы при помощи друзей приобрели мощное оружие возмездия. Ты, со своими помощниками, доставишь его в нужное место. Отсюда пойдете без оружия, потому что придется лететь самолетами. А в аэропортах, как известно, сейчас строгий досмотр. Оружие  на первом этапе пути и не нужно. Все необходимое вам дадут в Эстонии. Задание смертельно опасное. Поход будет связан с большим риском. Ты готов отдать  жизнь во имя Аллаха, Абдулла?
— Готов. Аллах акбар!
— Аллах акбар!
— Что за оружие? Атомная бомба? Но как я ее…            
— Не атомная, — оборвал  Азамат. — Но, оружие не менее страшное.
— Не менее страшное?! — удивился Абдулла. — Что это?
— Тебе скажут, если надо будет.
— Хорошо, Азамат. Ты начальник, тебе решать — о чем можно говорить и когда что делать.
Азамат кивнул в знак одобрения и сказал:
— С Москвой будет покончено, Абдулла.
— Со всей?
— Да. И ближайшие к ней города постигнет участь столицы неверных. Мы потрясем Россию до основания. Русские вынуждены будут вывести свои войска из Ичкерии и на территории Северного Кавказа будет создано исламское государство с шариатской формой правления.
Абдулла задумался. Потом спросил:
— Но, амир, в Москве живут тысячи чеченцев, что будет с ними?
Азамат, посмотрев вверх и, отерев руками лицо, ответил:
— Они погибнут вместе со всеми, но как герои в войне с неверными за свободу Ичкерии. Аллах возьмет их к себе в рай.
Абдулла тоже посмотрел вверх, отер руками лицо и сказал:
— На все воля Аллаха!
— Да будет прославлено имя его! — сказал Азамат и продолжил: — Оружие возмездия будет в надежном зеленом кейсе.
— Почему в зеленом? Кейсы черные.
— Зеленый цвет — цвет ислама. Понимаешь, Абдулла, значение цвета  кейса?
— Да, Азамат.
— Сам кейс будет из титана, пуленепробиваемый. На кодовом замке. Гранатой не взорвать. Получишь его в Эстонии. Надежный человек переправит твою группу через границу в Россию и проводит по болотам и безлюдным местам до нужного места. Вижу, Абдулла, у тебя ко мне много вопросов.
— Да, Азамат. Мне многое  не понятно.
— Пока непонятно. Часть подробностей скажу позже. Другую часть скажет наш английский друг контрразведчик Томас Дибб. Он скоро подъедет. С тобой пойдут двое охранников. Кого бы ты взял?
Абдулла задумался, поершил короткую черную бородку, пробитую сединой, и назвал двоих, на его взгляд самых надежных людей.
— Я бы взял Марата Сулейманова и Доги, твоего адъютанта.
— Марата и Доги? 
— Да.
— Марата — музыканта?
— Его.
— Но у него, по-моему, крыша съехала после того, как его малолетний сын и молодая жена погибли от осколков снаряда. В Грозном это было. А теперь Марат играет и играет на своей скрипке. Я сомневаюсь в его психическом здоровье.
— Марат нормальный. Он очень страдает о погибших Салмане и Сульфие. Он хороший каратист и отменный стрелок. Марат обижен на русских. Он настоящий джигит.
— Хорошо, — кивнул Азамат. — Бери Марата. А почему ты выбрал Доги?
— Доги силен, как слон. Любой устрашится одного только его вида. С ним спокойно.
— Нет, Доги нельзя. — Возразил Азамат. — Он большой и заметный. Будет привлекать к себе лишнее внимание. Ваша группа должна пройти по намеченному маршруту как можно незаметнее. Возьми Джаббара. Он злой на русских. У него жена и оба малолетних сына  погибли на минном поле.
— Но, Азамат, то минное поле мы же и устанавливали. Джаббар сам допустил халатность.
— Какое это имеет значение?! —  С легким раздражением ответил амир. —  Если бы не было войны с русскими, то мы и минное поле не установили. Возьми Джаббара. Он выносливый и злой. Правда, характер у него вспыльчивый. Но он будет тебя во всем слушаться. Я с ним поговорю.
Джаббар был личным осведомителем амира, но Абдулла об этом не знал.
— Тебе нужен будет радист, — продолжал Азамат. — Так что Джаббар кстати. Он хороший радист.
— Я знаю. Но и Марат радист. Даже лучше Джаббара. У него музыкальные пальцы. Зачем мне два радиста?
— Два лучше, чем один. Мало ли что может случиться в дороге. Вы каждый день, утром и вечером, должны будете докладывать мне шифровкой о пройденном маршруте и  всех нюансах, с которыми столкнетесь. Я должен знать все. При необходимости  дам совет шифровкой. Пойми, Абдулла, на кон поставлена свобода и независимость не только Ичкерии, но и всего Кавказа. Поэтому надо все учесть и подстраховка тут будет не лишней. 
Об одном Азамат промолчал, о том, что представители международной террористической организации «Аль-Каида» через грузинский канал связи на данный «Теракт века» доставили триста миллионов американских долларов. Настоящих. Не фальшивых, как обычно. Не мог же Хромой Волк сказать об этом Абдулле, которого посылал на верную смерть. Зачем рядовому боевику знать о деньгах. Ведь на тот свет деньги не возьмешь.
— Пусть идет Джаббар, — согласился Абдулла. — У меня особых претензий к нему нет. А что касается его  характера, так это меня не тревожит. Будет делать так, как я скажу. К тому же рекомендация такого человека, как ты, амир, много стоит.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Азамат и посмотрел на часы. — О подробностях поговорим позже. Предупреди Марата и Джаббара — собираемся у меня через час. Да, чуть не забыл. Сбрейте бороды.
— Сбрить бороды?! Обижаешь, Азамат! Как это — сбрить бороды! Мы же будем походить на неверных.
— Обидеть не хочу, уважаемый Абдулла, но бороды надо сбрить. Для дела. Ничто вас не должно отличать от серой толпы.
— Если для дела, — вздохнул Абдулла, — тебе виднее. Во что одеться?
— В чем сейчас ходите. Все равно вас будут переодевать в определенных местах.
— Нас будут переодевать? Кто?
— Наши грузинские и эстонские друзья. Пусть тебя не беспокоят такие мелочи, Абдулла. Сосредоточься на главном. Иди. Приходите все вместе.

                                                       2

Закуток («аппендикс» в скале) Абдуллы и Марата был метрах в пятидесяти от командного пункта амира. Выглядел он очень скромно, как и лежки остальных боевиков: матрацы, брошенные на каменный пол, сверху темное суконное одеяло и в головах набитая соломой подушка. Вот и все. Не до роскоши в военное время. В закутке же Абдуллы и Марата (как и во многих других местах пещеры) была еще одна существенная деталь — над изголовьем, на скале была приклеена скотчем по углам большая, размноженная при помощи сканера, фотография Шамиля Басаева с автоматом в руках и обнаженным кинжалом в зубах. Под автоматом выделялась жирная фраза: «Мусульманин! Убей неверного и ты попадешь в рай!» Эта фотография была очень популярна среди моджахедов.
Не доходя до своего закутка, Абдулла увидел Джаббара, сидящего на камне и снаряжающего автоматный рожок патронами.
Абдулла остановился возле него и сказал:
— Напрасно готовишь магазин, Джаббар. И автомат, и кинжал придется сдать Доги, адъютанту амира.
Джаббар стрельнул злым взглядом черных глаз на Абдуллу и, продолжив свое дело, ответил:
— Ты, Белый Абдулла, совсем съехал с катушек. Конечно, в нашем отряде ты уважаемый человек. Твои сыновья погибли во имя Аллаха. Но кто дал тебе право говорить мне глупые шутки?! Ты лучше не трогай меня, Абдулла. В противном случае я поговорю с тобой по нашим обычаям, как джигит с джигитом.
Это означало, что он вызовет обидчика на честный бой на кинжалах.
— Не кипятись, Джаббар, — все тем же ровным тоном продолжил Абдулла. — Я не шутил. И то, что я тебе еще скажу, не прими за шутку. Оставь автомат и займись своей бородой. Ее надо сбрить.
Такого оскорбления Джаббар стерпеть уже не мог. Побледнев, он отбросил не до конца набитый патронами рожок, вскочил на ноги, выхватил кинжал и, сжимая его рукоять дрожащей рукой, зловеще прошипел:
— Повтори, Абдулла, что ты сказал!
Абдулла, не выказав ни малейшего беспокойства, продолжил:
— Я повторю, Джаббар, но прежде ты должен знать, что это приказ Азамата. Я тоже сбрею бороду. То же самое сделает и Марат— музыкант. Амир посылает нас троих на важное дело. А бороды надо сбрить в интересах этого дела. Через пятьдесят минут приходи к нам. Азамат сказал, чтобы мы пришли к нему все вместе. Меня он назначил руководителем группы.
Джаббар, набычившись, слушал молча, уставившись взбешенным взглядом в каменный пол пещеры. Ноздри его широко раздувались. По мере того, как до его сознания доходили слова Абдуллы, он медленно засовывал кинжал в ножны.
— Так бы сразу и сказал, — наконец буркнул он обиженно. — Ты же знаешь, что значит борода для чеченца.
— Знаю, Джаббар. Не хуже тебя. Но ты не забывай, что я старше тебя на двадцать лет. И с сегодняшнего дня твой начальник. Будешь хвататься за кинжал без особых на то оснований — морду набью. Понял?
Джаббар промолчал и, опустившись на колено, стал собирать рассыпанные патроны. Настроение у него испортилось. Он недолюбливал Белого Абдуллу, к которому в банде относились с должным почтением. Нелюбовь эта накопилась постепенно, в основном за те замечания, которые делал ему Абдулла на занятиях по подрывному делу. Трудно давались эти уроки Джаббару из-за его рассеянности, но замечания инструктора Абдуллы переживал болезненно, так как видел, что члены банды смотрят на него с усмешками. Сообщение Абдуллы о том, что он назначен руководителем группы по важному делу,  еще больше усилило в Джаббаре неприязнь к этому человеку.
Абдулла прошел в свой закуток, поставил автомат в изголовье, посмотрел на дремавшего Марата и лег на свою постель. Растянувшись и заложив руки за голову, он закрыл глаза. Хотелось забыться, ни о чем не думая. Как знать, что их ждет впереди? Где покинет его уставшее тело растревоженная душа? Но времени для отдыха не было. Нужно было заняться уничтожением растительности на лице.
— Что не в духе пришел от амира, — тихо спросил Марат, открыв глаза. — Что-нибудь серьезное? Если секрет — не говори.
— Какой от тебя секрет, — вздохнул Абдулла и сел на постели.
Понизив голос до шепота, он рассказал Марату все, о чем сказал ему Азамат Сидиев.
Внимательно выслушав товарища, Марат задумался. Через некоторое время, слегка улыбнувшись, вынул из ножен отточенный кинжал, поправил лезвие на оселке и только после этого ответил:
— Абдулла, мы должны благодарить Аллаха за то, что амир посылает именно нас на важное дело. Давай будем бриться. Я тебя побрею, а ты меня. Так удобнее.
— Да, так ловчее, — согласился Абдулла. Ему показалось, что Марата обрадовало, а не расстроило его сообщение. Может, Марат спешит попасть в рай? Кто знает. Лично у него, Абдуллы, не было особого желания отбывать в эту дальнюю командировку. И дело было не в опасности, а в тех сомнениях, пока незначительных, но все же сомнениях, которые возникли у него где-то очень глубоко в душе.
Когда побрили друг друга острыми кинжалами и посмотрелись в осколок зеркала, то вначале расстроились, но потом смирились: что поделаешь, раз нужно для дела.
Погладив ладонью выбритые щеки, отливающие синевой, Абдулла посмотрел на часы и сказал:
— Марат, у нас еще двадцать минут. Может, сыграешь перед дорогой что-нибудь для души?
— Конечно, — сразу согласился Марат. — Не исключено, что я сыграю здесь в последний раз.
— На все воля Аллаха! — вздохнул Абдулла. — У меня тоже какое-то тревожное предчувствие.
Марат вытащил изрядно потертую скрипку и смычок из обшарпанного футляра, на минуту задумался,  прислонившись к струнам свежевыбритой щекой, затем положил инструмент на плечо, придавил верхнюю деку подбородком, слегка прижал две струны передним пальцем (указательным) и провел смычком по струнам.
Из резонаторных отверстий выпорхнули тихие и нежные звуки, напоминающие писк не оперившихся птенцов. Но в следующее мгновение скрипка запела на разные голоса. Сначала загрустила, потом вдруг засмеялась, затем стала выводить такие трели, что заслушались бы сами жаворонки.
— Молодец, джигит! — восхищенно прищелкнул языком Абдулла.
Однако волшебным мелодиям стало тесно в закутке, и они вырвались на свободу, поплыли по всей пещере.
Стали подходить моджахеды с автоматами в руках и на плечах. Они молча садились на камни и слушали. Слушали по разному. Некоторые, с уважением взирая на Марата, в задумчивости поглаживали бороды, иные, опершись на «Калаши» и опустив головы, смотрели неподвижным, невидящим взглядом себе под ноги. Всех их в этот момент объединяла любовь к музыке. Таких моджахедов было в банде с добрую половину. Но находились и такие, которые считали музыку Марата от дьявола и что она разлагает боевой дух воинов ислама. Амиру Сидиеву было хорошо известно разное отношение боевиков к игре Марата, и он принял сторону музыканта,  обосновывая свое решение тем, что моджахеды при их напряженной деятельности нуждаются в отдыхе, а боевой дух им будет подниматься на молитвах по пятницам. В этот день Марату играть было запрещено. Но сегодня был четверг.
Абдулла кинул взгляд на часы и поднялся.
— Пора, Марат, — сказал он. — Ты знаешь, Азамат не любит когда опаздывают.
Марат оборвал мелодию, положил скрипку и смычок в футляр, закинул его на плечо и взял автомат.
Слушатели встали, уважительно расступились перед музыкантом и Белым Абдуллой.
— Успехов вам! — пожелал кто-то.
— Да поможет вам Аллах! — сказали сразу несколько голосов.
Вопросов здесь не принято было задавать. Каждому было понятно — амир посылает этих людей на какое-то важное дело, так как чеченцы просто так бороды не сбривают.
Подошел Джаббар с побритым постным лицом. И троица направилась к амиру.
 
                                                        3

Азамат, обхватив голову руками, изучал карту России. Отняв правую руку от головы, он взял чашку с кофе, стоящую на краю стола, отпил пару глотков дымящегося напитка, поставил чашку на прежнее место,  посмотрел с чувством удовлетворения на блондина лет сорока в камуфляжной зеленой форме, сидящего в торце стола, и сказал:
— Ты, Томас, спрашиваешь — уверен ли я в выбранном маршруте? Отвечаю — да. Конечно, в дороге могут быть незначительные неожиданности: всего предусмотреть невозможно. Но, суди сам, какие серьезные неожиданности могут быть в глухих местах — в лесу, на болотах. Если только какой-нибудь охотник встретится. Но для моих джигитов это не препятствие. Охотнику в этом случае просто не повезет. Был человек — и нет человека. Бывает, что на болотах пропадают.
— О,кей! — кивнул Томас, попыхивая сигарой. В его крепкой подтянутой фигуре с военной выправкой угадывался человек специальной подготовки. — Тут у меня сомнений нет, — продолжил он с акцентом. — Но хочу подчеркнуть, мой друг Азамат, что сложности могут возникнуть  в Подмосковье. Там много густонаселенных сел и городов областного подчинения. Нужно будет превратиться в невидимок. Продвигаться только ночью. Поверь моему двадцатилетнему  опыту разведчика, проработавшему в России более восьми лет. Ночь — самый надежный помощник диверсанту и разведчику.
— Конечно, Томас, — уважительно улыбнулся Азамат. — Операция спланирована на ночное время.
— О,кей! — вновь воскликнул Томас и, уставившись на амира пристальным взглядом, понизил голос.
— Не забудь, Азамат, о самом главном.
— О том, что после получения кейса хозяин ночного клуба «Лезгинка» Аслан Хамуков должен ликвидировать всю эту троицу и проводника эстонца Валдиса?
— Да, именно об этом я и хотел напомнить. Лишние свидетели этой архисекретной акции не нужны. И еще. Раньше я не говорил, а теперь скажу. После завершения акции уберешь хозяина «Лезгинки».
— Ликвидировать и Аслана Хамукова? Его-то зачем? Он очень надежный человек.
— Аслан — ключевая фигура в данном деле. Он знает секрет кейса и заказчика, он основной свидетель. Так что неразумно оставлять его в живых. Нам не нужен международный скандал. Не забывай, что ФСБ у русских тоже хорошо работает. Лучше подстраховаться. Или ты против?
Азамат помолчал, потрогал в задумчивости бороду, но ответил твердо:
— Я не против.
— Может, тебе помочь с исполнителем?
— Спасибо, друг Томас. В исполнителях недостатка нет.
— О,кей! Я рад, что у нас нет противоречий. Так и доложу наверх.
— Только один незначительный вопрос, Томас. Я ведь тоже посвящен в план этой операции. Даже больше других. Выходит, и меня нужно ликвидировать? Как главного свидетеля.
Томас тихо рассмеялся, пыхнул сигарой и с улыбкой ответил:
— Тогда и меня надо убирать. Успокойся, друг мой Азамат. Мы с тобой относимся к более дорогой прослойке людей, к организаторам. Мы еще понадобимся нашим руководителям для других важных дел. Наивно было бы полагать, что после этой акции в Москве Россия встанет на колени. Так что будь готов к длительной войне.
— Мусульмане готовы к любым поворотам в войне с неверными, — жестко ответил амир, — для нас победа или смерть. Третьего не дано.
— О,кей! — довольно буркнул Томас и выпустил изо рта кольцо дыма. — Чеченцы настоящие воины.
Томас Дибб был не только опытным разведчиком, но и, в своем роде, ловким дипломатом и  неплохим психологом.
Азамат посмотрел на часы и, услышав громкий разговор адъютанта Доги с пришедшими моджахедами, вышел в приемную.
— Что за шум? —  строго спросил он адъютанта.
Доги, взмахнув руками, с горячностью ответил:
— Джаббар кинжал не хочет сдавать на хранение, а Марат со своей музыкой обнялся, словно на концерт собрался.
— Все оружие сдать, — с металлом в голосе ответил Азамат, даже не взглянув на Джаббара. Но посмотрев на недовольное  выбритое лицо Марата, спросил:
 — Ты хочешь взять скрипку с собой? Зачем? Давать концерт лягушкам на болоте?
Джаббар довольно рассмеялся. Но Азамат, строго глянув на него, вновь перевел вопросительный взгляд на Марата.
— Да, амир, я хочу взять инструмент с собой, — ответил расстроенный Марат, — для поднятия настроения в дороге.
Азамат немного подумал и разрешил:
— Ладно, бери, если не лень тащить с собой. Нашему делу твой инструмент не помешает.
Обежав глазами бритую троицу, амир сделал дружеский жест в сторону своего кабинета.
— Проходите.
Зайдя друг за другом в кабинет, отобранная троица террористов поздоровалась с незнакомцем и расположилась на самой длинной скамье вдоль стола.
Азамат сел на лежанку и, кивнув на англичанина, представил его моджахедам:
— Знакомьтесь, это наш друг английский разведчик Томас Дибб. Говорит с акцентом, но мы хорошо понимаем друг друга. Томас более восьми лет проработал в России. Чеченский язык не понимает, поэтому будем говорить на русском. Хотя это язык неверных, наших врагов, но  мы им воспользуемся для пользы дела.
Томас кивнул и равнодушно стал разглядывать напряженные лица Абдуллы, Марата и Джаббара, которым была уготована судьба баранов, выбранных для праздничного шашлыка.
Абдулла уловил в равнодушном взгляде англичанина не только равнодушие к их персонам, но и нечто большее, что задело его за живое. Это было презрение.  Глубоко спрятанное презрение, но не настолько, чтобы битый  жизнью Абдулла не заметил. У него стало очень горько на раненой душе, и на ней образовался еще один маленький рубчик. «Нервы, нервы, совсем стали ни к черту после гибели жены и сыновей!» — подумал он с болью и глубоко вздохнул.
— Чего вздыхаешь, Абдулла? —  спросил Азамат с подозрением, прицелившись колючим взглядом в лицо старшего группы. — Может, передумал? Так скажи. Заменим молодым.
Абдулла хорошо знал о тех последствиях, какие ждут отказника: всеобщее презрение, постоянное унижение от каждого моджахеда, самые грязные и тяжелые работы. Искупить свою вину можно будет лишь одним способом — взорвать себя в толпе русских.
— Амир, разве я заслужил такого оскорбления? — возмутился Абдулла. — Я в любую минуту готов отдать свою жизнь во имя Аллаха. А вздохнул потому, что не люблю долгих приготовлений и пустых разговоров.
— А у нас вообще не было никаких разговоров, — парировал Азамат. — А пустых тем более не предвидится. Думаю, что ты просто перенервничал. Ну,  ладно, перейдем к делу.
Он немного помолчал, уставившись в карту,  потом поднял тяжелый взгляд на троицу и быстро заговорил:
— Хорошо запоминайте все, что мы с Томасом скажем. Задание поручается вам чрезвычайной важности. Мы решили разделить его на два этапа. Задача вашей группы только доставить зеленый кейс, который получите в Эстонии, в ночной клуб «Лезгинка», расположенный на Первой Вокзальной улице в подмосковном городке Мытищи. Сдадите лично хозяину клуба Аслану Хамукову. Абдулла знает его в лицо.
— Знаю, — подтвердил Абдулла. — Аслан смелый джигит, настоящий воин. Но, Азамат, ведь Аслан после взрыва снаряда из танка остался без обеих ног. Чудом выжил благодаря Аллаху. Много тогда крови потерял. Как мне известно, сейчас он передвигается в инвалидной коляске.
— Да, Аслану не повезло, — слегка вздохнул Азамат. — Но дух настоящего мусульманина в нем не сломлен. Отсутствие ног не мешает ему оставаться надежным бойцом и умелым руководителем. На него можно положиться   в самую трудную минуту.
— Все так, Азамат, — кивнул Абдулла.
— На этом ваше задание и закончится, — продолжил амир. — Отдохнете у Аслана и вернетесь не спеша поездом.
— Так просто?! — удивился Джаббар. — Зачем же посылать нас из Чечни, если Аслан может направить за этим зеленым кейсом в Эстонию своих людей? Как я понимаю, там ближе. Другое дело, если у него нет бойцов.
— Людям Аслана  пришлось бы преодолевать очень не простой маршрут дважды — туда и обратно. Два раза переходить границу. То есть риск увеличился бы вдвое. Да и таких подготовленных диверсантов, как вы, у Аслана, конечно, нет. Абдулла хороший следопыт, бывший охотник, а ты, Джаббар, и  Марат хорошие радисты. Выбор пал на вас не случайно. Вы должны гордиться этим.
— Спасибо, амир, за доверие, — разноголосо, но почти одновременно произнесла бритая троица. — Мы его оправдаем.
— Уверен в этом, — покровительственно улыбнулся Азамат.
— Предвижу, что путь наш будет не простой, — вставил Марат. — Из твоих слов, Азамат, следует, что придется переходить границу. А это очень серьезно.
— Да, переходить границу — дело серьезное, — согласился амир и предупредил: — Сейчас скажу о подробностях вашего похода, а поэтому прошу не перебивать. После этого разговора отправитесь с нашим другом Томасом через Кадарское ущелье в Грузию.Там Томас передаст вас грузинским друзьям. Из Тбилиси полетите  в Киев. Из Киева перелетите в Эстонию, в город Таллин. Прямого рейса из Тбилиси до Таллина нет. Но это неважно. Везде вас будут сопровождать наши друзья и снабжать необходимым. Перед переходом границы получите зеленый кейс, нужное для перехода снаряжение и оружие. Пойдете болотами Ленинградской области. Минуете Великий Новгород, выйдете к  Валдайской возвышенности, потом пройдете рядом с высотой триста сорок три, затем обойдете город Тверь, а там и Подмосковье. До самих Мытищ вас доведет опытный эстонец — проводник по имени Валдис. Идти будете болотами и лесами. Вблизи населенных пунктов — только ночью. Конспирация должна быть исключительной. Если случайно встретите человека, то убейте его без колебаний. Свидетелей не оставляйте. Джаббар, неукоснительно выполняй распоряжения Абдуллы. Он старший. А тебя назначаю старшим радистом. Будешь посылать мне шифровку дважды в день — в семь утра и в  семь вечера. Вот шифр. — Азамат вынул из кармана камуфляжной куртки полоску плотного картона и подал Джаббару.
— Но зачем тащить рацию, Азамат? — спросил Джаббар. — Ведь можно по сотовому все сказать.
— Думай головой, а не задним местом, Джаббар! — недовольно оборвал амир. — Где на болоте ты будешь подзаряжать мобильный телефон? Но даже и не в этом дело. Главное в том, что разговоры по сотовому могут прослушиваться.
— Извини, Азамат, я плохо подумал, — признал свою оплошность Джаббар.
— Ты лучше вообще молчи, раз не можешь думать! — сердито бросил Азамат и перевел взгляд на Марата. — Ты, музыкант, будешь его помощником.
При всем недовольстве Джаббаром, Азамат ни за что бы не решился заменить своего личного агента на другого моджахеда. Ему чрезвычайно важно было получать своевременную и точную информацию о продвижении группы Абдуллы.
— Абдулла, проследи, чтобы зеленый кейс приковали к твоей левой руке наручником, -продолжил Азамат. Так и тебе спокойнее будет. Никто не стащит у сонного. Наручник снимет Аслан. Что делать дальше — он знает. Неукоснительно следуйте правилу — двое спят, один дежурит, как часовой. Костров вблизи населенных пунктов не разводите, питаться будете сухими пайками. После выполнения задания вас ждут большие почести и награды. Вот российские деньги на расходы — такси и прочие надобности. — Он положил перед Абдуллой толстую пачку пятисотрублевых купюр.
— На такси по болотам?! — удивленно хмыкнул Джаббар.
Азамат шумно выдохнул и недовольно заметил:
— Ты огорчаешь меня, Джаббар.
— Чем, мой амир?
— Своим умственным развитием. Такси вам понадобятся в Подмосковье и в самих Мытищах. Не жалейте денег на взятки гаишникам и прочим ментам. Попасть в отдел милиции — значит завалить всю операцию. Ведь менты непременно захотят заглянуть в кейс. А это невозможно, так как никто из вас не знает шифра от замка. Но главное то, что никому нельзя увидеть содержимое этого кейса.
— Что же в нем, Азамат? — не удержался от вопроса Джаббар. — Неужели и от нас секрет? Или ты нам не доверяешь? 
Азамат многозначительно переглянулся с Томасом и сухо ответил:
— Вам лучше об этом не знать. И чтобы на эту тему вопросов больше не было. А теперь несколько слов скажет наш друг Томас. 
— Я только об одном хочу предупредить вас, друзья, — сказал Томас, не меняя позы и продолжая попыхивать сигарой, — в том случае, если возникнет явная угроза захвата вашей группы с кейсом русскими.., —  отведя руку с сигарой в сторону, он выдержал паузу, изучая притихшую троицу пристальным взглядом, потом продолжил, — повторяю, только при явной угрозе, когда не будет выхода, взорвете кейс. Вместе с собой.
В кабинете зависла тишина. Стало слышно, как у стены пещеры, с потолка, из расщелины скалы падала в каменную лунку неторопливая капля.
Посмотрев на кончик потухшей сигары, Томас не спеша поджег ее  зажигалкой и, раскуривая ее, добавил:
— Взорветесь с кейсом во имя Аллаха. И тут же попадете в рай, — лицо у Томаса оставалось бесстрастным, словно у мумии.
— Аллах акбар! — поднял руки ладонями кверху амир и отер руками лицо.
Тоже самое проделали Абдулла, Марат и Джаббар, но без особого энтузиазма.
— Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, — продолжил Томас. — Ну, а если все же такая ситуация сложится, то запомните, как взорвать кейс. У каждого из вас в походном снаряжении будет по тончайшей стальной спице, толщиной с иголку. Если эту спицу просунуть в еле заметное горизонтальное отверстие, которое обнаружите в ручке кейса, то контакты замкнутся, и произойдет взрыв. Кейс и вас вместе с ним мгновенно разнесет на мелкие кусочки. Так что мучиться не будете. Смерть легкая и почетная. Еще раз повторю, будем надеяться, что до самоуничтожения дело не дойдет. Чтобы избежать трагического исхода, нужно будет соблюдать все меры предосторожности. Вывод напрашивается один — у нас общий интерес: зеленый кейс должен быть доставлен точно в назначенное место, то есть в ночной клуб «Лезгинка», и передан лично в руки Аслану.
— И вовремя, — вставил Азамат. — Сегодня двадцатое апреля. Акт возмездия намечен на  девятое мая на Красной площади. Так что постарайтесь больше идти и поменьше спать. 
Томас недовольно посмотрел на друга Азамата и амир, поняв его, отвернул лицо в сторону: не надо было говорить о дате и, тем более,  месте совершения акта возмездия. Но, слово не воробей.
— Дополнительные инструкции, как вести себя при переходе границы и следованию по намеченному маршруту, вам даст в Таллине проводник Валдис, — торопливо закончил Томас и посмотрел на часы. — Если есть вопросы — задавайте, только короче. У нас осталось мало времени, а путь через ущелье не короткий. Нам нужно успеть на утренний самолет из Тбилиси.
Вопросов у троицы не было. 
— Раз нет вопросов, пройдите на молитву! — приказал Азамат.
— Только быстрее с молитвой, — недовольно заметил Томас вслед выходящим моджахедам.

                                                                       4

Откинувшись на спинку кресла, Абдулла смотрел в круглый иллюминатор самолета, который летел курсом на Киев наполовину пустой. Редкие пассажиры — кто читал, кто дремал, а кто о чем-то беседовал с соседом. Под крылом проплывали кучевые облака, окрашенные утренним солнцем в розовый цвет. Небесная панорама была просто обворожительной, но она не успокаивала  растревоженную душу Абдуллы. Скверно было на ней, кошки скребли. Вчера вечером, после напутственной молитвы в пещере, направленной на поднятие боевого духа моджахедов, он вдруг сделал для себя неожиданное открытие — молитва не только не подняла в нем боевого духа, не настроила на убийство неверных русских, но, напротив, вызвала в душе какой-то внутренний протест. Абдулла понял, что  его душа утомилась и ищет покоя. А заметалась она после гибели жены Индиры и троих сыновей — Догмана, Ильяса и Мухажира. Она страдала и искала ответа на вопрос — за что отдали сыны свою молодую жизнь? Признавая учения Корана, Абдулла вроде бы понимал, что его дети погибли во имя Аллаха, но в то же время где-то очень глубоко внутри, не мог смириться с их потерей. Появившаяся трещинка в душе постоянно напоминала о себе,  не давая покоя, увеличивалась и порой посылала очень острые иголки в само сердце.   
Поседевший от горя, Абдулла частенько просыпался ночью. Долго лежал с открытыми глазами, уставившись в каменный потолок пещеры, пытаясь найти ответ, который через его душу задавали мертвые сыновья. Но ответа не находил. В конце концов, тяжело засыпал и, как правило, видел кошмарные сны, в которых была стрельба, взрывы гранат, горящие БТРы федералов, кровь, умирающие в муках молодые русские солдаты и бородатые чеченские боевики. От таких снов просыпался в поту, с головной болью и мучительным вопросом — когда все кончится? А недавно из глубины сознания возник неожиданный, новый вопрос: « Кому нужна эта война? Нужна ли она нам, простым чеченцам?» Вопрос был такой внезапный, что Абдулла растерялся и даже испугался. Он долго и тупо сидел в темноте на своей жесткой постели и не находил ответа. Слишком серьезным и тяжелым оказался для него этот вопрос, и посоветоваться было не с кем. Более семи лет не было рядом любимой жены Индиры, работавшей учителем чеченского и русского языков в грозненской школе. Жена погибла во время боев в Грозном от шальной пули — то-ли русской, то-ли чеченской, не известно. Пуля прилетела ей прямо в голову во время дойки козы. И охнуть не успела женщина. От кого погибла и за что? До сих пор не может Абдулла найти ответа на  кровоточащий вопрос. Вскоре после этого два старших сына, Догман и Ильяс, ушли с отрядом Ширвани  в Дагестан. Как тогда болела за них душа у Абдуллы. И предчувствие не обмануло его. Оба сына погибли в бою с дагестанскими милиционерами у села Малый Аргун. Трупы его сыновей показали по телевизору среди других убитых боевиков. Как только тогда выдержало сердце Абдуллы, как оно не разорвалось от горя на мелкие кусочки? Волосы стали цвета извести, да сам замкнутым сделался. Не долго оставался возле него и последний сын — Мухажир. Через какой— то месяц мобилизовал его полевой командир по кличке Беспощадный Араб  в свой карательный отряд. А через неделю Мухажир не вернулся с боевого задания. Каратели, в количестве двадцати пяти человек, попали в ловушку, расставленную контрразведкой ФСБ. Из той переделки спасся только Беспощадный Араб с одним личным телохранителем. С тех пор Белый Абдулла остался один и к жизни у него пропал всякий интерес. Не осталось близкого человека, с которым он мог бы посоветоваться, поделиться мыслями и сомнениями. А сомнений разных в его душе становилось все больше и больше, и тоска все настойчивее разъедала изнутри. Внешне он оставался тем же — невысоким, кряжистым и сильным, несмотря на свои пятьдесят два: для горца это не возраст. Если бы амир Сидиев разглядел, что в душе Абдуллы поселились сомнения, то, наверное,  не выбрал бы его для выполнения особо важного задания, тем более руководителем группы.
Совсем неожиданно мысли Абдуллы перебежали на зеленый кейс. «Что такое страшное скрывается в этом необычном кейсе? — задал он себе вопрос. — Почему Азамат не раскрыл им его секрет? Что за этим кроется? Простое недоверие или что-то большее? Может быть, у амира с этим англичанином есть какие-то свои интересы, противоположные их интересам, простых моджахедов? Очень даже может быть!»
Не привык играть втемную Абдулла и от этого у него настроение еще больше испортилось.
Сидевший в соседнем кресле Марат со своей скрипкой, склонился к Абдулле и тихо спросил:
— Как тебе наш новый прикид?
Абдулла посмотрел равнодушно на свой серый добротный костюм, перевел взгляд на коричневый костюм Марата и пожал плечами.
— Какая разница, какие на нас тряпки.
— Это верно, — согласился Марат и продолжил, — послушай, Абдулла, мне все время не дает покоя вопрос — что спрятано в этом загадочном зеленом кейсе?
— Не знаю, — пожал плечами Абдулла. 
— Они — то знают, — вздохнул Марат. — Азамат с этим англичанином Томасом. Обидно, конечно, что не сказали, как будто мы не доказали своей преданности.
— Обидно, — кивнул Абдулла. — От того и муторно на душе.
— Ты знаешь, Абдулла, — так же тихо продолжил Марат, — я читал какую-то книжку про войну,  там было написано о том, как обучали собак подрывать танки. Нацепят на бедного пса пару мин и посылают под танк. Пес, конечно, доверял людям, не догадывался о своей несчастной судьбе и взрывался вместе с вражеской машиной.
Взгляды Абдуллы и Марата встретились. Они некоторое время молча смотрели друг другу в глаза, потом Абдулла тоже тихо спросил:
— Ты это к чему, Марат?
— Ни к чему, — пожал плечами Марат. — В книжке было написано. Случайно вспомнил.
— Случайно?
— Ну да. За время перелета мало ли что еще в голову придет.
— Смотри, чтобы твои случайные мысли вон они не услышали, — и Абдулла кивнул на сиденье перед ним, на котором, похрапывая, крепко спал Джаббар, а затем указал взглядом на рослого грузина в черном костюме с военной выправкой, который сидел параллельно им  через четыре кресла и делал вид, что погружен в чтение газеты. Это был человек из грузинской разведки, сопровождающий их до Киева.
— Грузин нас не слышит, — хитровато улыбнулся Марат. — Гул моторов, да и толстяк удачно расположился между нами.
— У нас еще будет время наговориться, — ответил не расположенный к беседе Абдулла. — Путь через болота длинный и медленный, так что побереги силы, Марат. А сейчас давай лучше вздремнем.
— Я не против, — согласился Марат и, откинувшись в кресле, смежил веки.
Но Абдулла, вопреки своему же предложению глаз сомкнуть не мог. Он продолжал смотреть в иллюминатор и не мог прогнать из головы разные тревожные мысли. Одна из них была совсем свежая, прилипшая к его сознанию от разговора с Маратом: « Нацепят на бедного пса пару мин и посылают под танк. Что хотел сказать этим Марат? Интересный этот человек Марат — музыкант. Умный и не простой. А если хорошенько подумать — чем все же мы трое отличаемся от натренированных собак, которые подрывали танки?» 
От тяжелых раздумий у Абдуллы разболелась голова. Он заставил себя сомкнуть веки и, чтобы отогнать от себя беспокойные назойливые мысли, принялся считать до тысячи.

                                                             ***

Из Киева в Таллин группа Абдуллы, сопровождаемая двумя атлетически сложенными хлопцами из органов безопасности самостийной Украины, перелетела без каких-либо особых осложнений. Правда, одно незначительное происшествие произошло. Как выяснилось, Джаббар плохо выносит воздушный перелет. В связи с чем он облевал свой синий костюм, презентованный грузинами, испортив не только его, но и воздух в доброй половине салона. Пока услужливая стюардесса замывала ему костюм, наш «герой» сидел в рубахе и трусах, приниженно и страдальчески улыбаясь. Больше ничего, достойного пера, на этом этапе перелета не случилось.
Погода в Таллине была скверной. Их встретило хмурое утро, пятиградусный утренний мороз и колючий ветер. Но все эти неприятности перестали для них существовать через пару минут после того, как они ступили на эстонскую землю.
Молчаливые крепкие парни из управления безопасности Эстонии посадили троицу чеченцев в черный «Каддилак» с тонированными стеклами и повезли  в  восточную часть города. Через некоторое время машина въехала во двор просторной ухоженной усадьбы, где среди голубых елей спряталась двухэтажная вилла красного кирпича.
В следующую минуту гостей провели в уютную боковую комнату первого этажа.
Спортивного сложения блондин в черном костюме и белоснежной сорочке с красным галстуком-бабочкой сказал им с дежурной улыбкой:
— Располагайтесь, господа. На обед и отдых вам отпущено четыре часа. Здесь самообслуживание. Все необходимое найдете на кухне и в холодильнике. Приятного аппетита. — И вышел, заперев дверь снаружи на ключ.
— Что-то не нравится мне здешний режим, —  недовольно и эмоционально взмахнул руками Джаббар. — Зачем он нас запер?
— Не бери в голову, — вздохнул Абдулла. — похоже, что теперь нашим мнением никто интересоваться не будет. Давайте все происходящее принимать как должное. Будем молить Аллаха, чтобы все для нас закончилось благополучно.
Марат, отвернувшись, загадочно усмехнулся. Но вот он повернулся к своим товарищам лицом и, приняв серьезный вид, предложил:
— Не лучше ли нам отправиться на кухню и обследовать холодильник? Зачем тратить время на пустую болтовню. Признаюсь, после полета у меня сильно разыгрался аппетит.
— Если честно — у меня тоже, — отозвался Джаббар.
— Ну, у тебя-то понятно, — усмехнулся Марат, — ты ведь очистил свой желудок в самолете.
— А вот об этом напоминать не хорошо, — слегка обиделся Джаббар. — Я не виноват, что у меня организм такой. Тебе-то, конечно, ничего не сделается. Ты бывший спортсмен, да и от природы крепкий, как конь.
— Не ссорьтесь и не нужно вспоминать о плохом, — вмешался Абдулла. — С кем не бывает. А вот подкрепиться с дороги нам бы действительно не помешало.
Содержимое объемного холодильника их приятно удивило.
— Смотри-ка, тут икра черная, пастрома, карбонат, окорок, сервелат, балык, шоколад, — повеселел Джаббар. — Да еще и пара бутылок настоящего шотландского виски…
— Забудь об алкоголе, — строго оборвал Абдулла.— Это искушение дьявола. Мы же мусульмане.
Джаббар, который втайне от товарищей  не прочь был принять на грудь рюмку-другую крепкой чачи, с надеждой посмотрел на Марата, ища у него поддержки.
— Музыкант, с таким строгим начальником мы на болотах сдохнем с тоски и от холода. Абдулла против того, чтобы для поднятия настроения выпить по нескольку глотков. А я думаю, что нам виски не повредит, а напротив подымет боевой дух. И более того, нам надо потребовать, чтобы в дорогу дали больше виски или водки. Вы же  почувствовали, какой на улице холод? Как же мы пойдем по весенним сырым лесам и, хуже того, болотам? Нам ведь и спать придется под открытым небом. Если будем поддерживать себя спиртным для того, чтобы не простыть и достойно выполнить задание амира, от этого мы не перестанем быть мусульманами.
— Как тебя разобрало при виде огненной воды, — скупо усмехнулся Абдулла. Посмотрев на Марата, он спросил: — Что скажешь, скрипач? Я не против решать все вопросы большинством голосов, но употреблять алкоголь — пойти против учения Корана.
У Марата был свой далеко идущий план. Хотя он почти совсем не употреблял спиртного, однако, как он полагал, в данном конкретном случае горячительные напитки могли поспособствовать осуществлению задуманного им плана. И он решил принять сторону Джаббара.
— Абдулла, я думаю, что выпить виски меньший грех по сравнению с тем, если мы не выполним задание Азамата. Вот тогда мы действительно окажемся не мусульманами, а беззаконниками, пособниками неверных.
Джаббар посмотрел на Марата с такой любовью, какой от него невозможно было ожидать, принимая во внимание его враждебное отношение к Марату-музыканту, снискавшим в банде уважение.
Абдулла погладил в задумчивости щеки с вылезшей суточной щетиной и махнул рукой.
— В твоих словах, Марат, есть здравый смысл. Пусть будет по-вашему. Да простит нас Аллах.
Ничто так не сближает мужчин, как дружеское застолье. Пили все. Опорожнили обе бутылки виски. Ели до отвала. Когда еще придется так хорошо посидеть? И придется ли вообще? Что день грядущий им готовит? Кто знает. Да лучше и не знать.
Не раздеваясь, упали на койки и мгновенно уснули.

                                                        5

Абдулла спал, как убитый. Он даже не почувствовал, когда его перенесли в душевую кабину— клетку, раздели и поставили на ноги. Сказался недосып последних ночей и выпитое виски. Но когда упругие и холодные, как лед, струи воды хлестанули по голове и обнаженному телу, то сон и похмелье покинули его организм за считанные секунды.
Вытаращив глаза от столь неожиданного шока, он испуганно вскрикнул и уставился на двух крепких парней в тренировочных костюмах, стоявших в метре от душевой клетки и добродушно усмехавшихся.
— Ну, как, все в порядке? — спросил один из них по-русски с прибалтийским акцентом. — Может, продолжить процедуру?
— Хватит, выключайте! — вскричал Абдулла, съежившись.
Воду выключили, подали махровое полотенце и вернули одежду.
Пока Абдулла одевался, второй парень, до этого молчавший, произнес с долей удивления:
— Мы слышали, что мусульмане не пьют спиртного и не кушают свинины. А вы напились, как свиньи. — Сказанное обоим показалось смешным и они довольно рассмеялись.
Когда Абдулла оделся, тот парень, который заговорил первым, приказал:
— Пошли быстро. Генерал ждет.
Через пару минут они пропустили Абдуллу в просторный и светлый кабинет, а сами остались за дверью.
В кабинете была роскошная мебель красного дерева, на высоком потолке с лепниной — красивая люстра, а на паркетном полу — ворсистый ковер, заглушающий шаги.
Марат и Джаббар с мокрыми волосами уже были здесь. Они смирно сидели в мягких креслах, приставленных к большому столу.
За столом, откинувшись на спинку  кожаного кресла, сидел высокий худощавый человек в светло-сером костюме с искоркой. Властные черты лица выдавали в нем человека военного, привыкшего повелевать, а седые виски его редкой соломенного цвета прически, говорили о том, что этот мужчина далеко не юношеского возраста. Слева от него на стуле в позе подчиненного, готового в любой момент вскочить для выполнения приказа, напряженно сидел плечистый мужчина лет сорока пяти в зеленом камуфляже. Сухощавое лицо его со сломанным носом и волевым подбородком свидетельствовало о том, что этому человеку не чужд тренажерный зал и боксерский ринг. Справа  на стуле сидел бородатый мужчина «кавказской национальности». Вид у него был важный и гордый, хотя одет был скромно, во все черное — черный камуфляж, черный свитер и черную вязаную шапочку.
Завидев вошедшего Абдуллу, мужчина в кожаном кресле произнес по-русски с прибалтийским акцентом низким скрипучим голосом:
— Проходите, садитесь, — и указал на третье кресло, предусмотрительно поставленное между двумя, на которых сидели Марат и Джаббар.
Абдулла осторожно прошел по мягкому  ковру и расположился в указанном ему кресле. «Наверное, это и есть генерал, — подумал Абдулла.— Что-то на его лице я не вижу радости от нашей встречи. Конечно, генерал».
Интуиция не подвела Белого Абдуллу.
— Позвольте вам представиться, — продолжил мужчина в кожаном кресле, — я бригадный генерал Матис. Ваши имена мне известны. Я, собственно, посредник в вашем деле. Мы сочувствуем вам в вашей трудной борьбе с оккупантами. Мы поможем вам в силу наших возможностей. Сейчас с вами будет говорить будущий глава правительства свободной Ичкерии Исмаил Ижаев, — Матис  сделал легкий жест рукой в сторону мужчины «кавказской национальности». —  По понятным причинам Исмаил в настоящее время вынужден находиться  за границей, у друзей. Говори, Исмаил.
Ижаев погладил черную бороду, встал, оперся ладонями о столешницу и заговорил высоким трибунным голосом, словно выступал на площади при многочисленной аудитории.
— Чеченцы, братья мусульмане! Настал час возмездия неверным! У нас есть оружие, которое освободит чеченский народ от оккупации русскими. Мы уничтожим столицу неверных, после чего федералы вынуждены будут, поджав хвосты, как трусливые шакалы, бежать из нашей Чечни. Как собака не может жить без головы, так и Россия не сможет существовать без своей столицы — Москвы. Произойдет распад империи неверных. Ичкерия станет свободной и на территории Северного Кавказа будет создано исламское государство с шариатской формой правления! Абдулла, Джаббар и Марат, друзья мои, братья мусульмане, вам выпала высокая честь доставить оружие возмездия в указанное вам место. Наши братья мусульмане завершат эту акцию возмездия. Да поможет вам Аллах в вашем тяжелом пути! — он посмотрел вверх, поднял руки, отер ими лицо и добавил: — Аллах Акбар!
— Аллах Акбар! — повторили нестройными голосами Абдулла, Марат и Джаббар и отерли лица ладонями.
«Странно, что нас даже не поругали за распитие спиртного, за нарушение заветов Корана, — подумал Абдулла, приготовившийся к серьезному разносу. — Значит,  это нарушение с нашей стороны незначительное по сравнению с тем, что мы должны сделать».
Между тем Исмаил Ижаев наклонился, поднял из-за стола кейс, обтянутый яркой зеленой материей, и, легко удерживая его в поднятой руке, торжественно провозгласил:
— Вот оно оружие возмездия! Это оружие повернет историю многострадальной Ичкерии к светлому будущему! Я вручаю его вам, Абдулла. Да поможет вам Аллах!
— Да прославится имя Его! — покорно ответили Абдулла, Марат и Джаббар.
— Подойди ко мне, — приказал Ижаев Абдулле.
Абдулла поспешил к будущему главе правительства свободной Ичкерии. Когда оказался возле стола, то Исмаил быстро защелкнул на его левом запястье наручник с одним браслетом. Второй конец цепи из трех звеньев был жестко закреплен на серой металлической ручке кейса. Проделав эту процедуру, Ижаев довольно улыбнулся краешками тонких губ, покровительственно похлопал Абдуллу по плечу и сказал:
— Чеченский народ надеется на вас. Когда передашь кейс Аслану, то он и снимет наручник. Счастливого пути!
На этот раз Ижаев почему-то не обратился к Аллаху, а, круто развернувшись, быстро покинул кабинет генерала через боковую дверь.
Абдулла взял кейс за ручку, снял его со стола, и, хотя кейс оказался неожиданно легким, он вдруг ощутил новое странное чувство, как будто его через наручник подсоединили к  какой-то адской машине, в которой он маленький, но важный винтик.
Из короткого раздумья его вывел скрипучий голос бригадного генерала Матиса.
— А теперь, господа, я передаю вас в руки нашего опытного, бывшего разведчика, а теперь инструктора Валдиса, — он сделал скупой жест в сторону хмурого широкоплечего мужчины со сломанным носом. — Валдис проведет вашу группу по таким местам, где еще нога человека не ступала. Слушайтесь его во всем. В разведке Валдис был далеко не последним. Его опыт по выживанию вам пригодится. Сейчас перейдете с ним в спецотдел, где будете полностью экипированы, вооружены и обеспечены продуктами питания. У меня все. Будут вопросы — задавайте Валдису. Успехов вам, господа!
После этих слов бригадный генерал взял со стола какую-то папку, раскрыл ее и углубился в изучение бумаг. А, может быть, просто сделал вид, что углубился. Тем не менее, весь его вид сказал присутствующим — троицы чеченцев и их проводника для него больше не существует.
Валдис резко поднялся и кивнул на выход.
— Пошли.
Через несколько минут, спустившись в цокольный этаж виллы, они вошли в большое помещение, похожее одновременно на склад разного ширпотреба и коптерку воинского подразделения. В нос ударил специфический букет запахов — залежалой спецодежды, кож, металла, ружейной смазки и какой-то химии.
— Вопросы потом, — сразу предупредил Валдис. Голос у него был с большим прибалтийским акцентом, жесткий и с хрипотцой, словно простуженный. — Я буду говорить, а вы слушайте и запоминайте, — продолжил старый разведчик. — Вот четыре укомплектованных походных ранца диверсанта, — он указал на здоровенные зеленые, набитые доверху, ранцы, злорадно поджидающие своих «лошадей». — Не пугайтесь, — успокоил Валдис, — они с виду большие, но не тяжелые. Основное место в них занимают спальные мешки, они очень легкие. Ночи, как вы понимаете, в апреле в этих местах холодные,  не то, что у вас в Чечне. Снег, правда, сошел полностью, но земля еще не оттаяла. Есть новость — синоптики обещают в ближайшие дни сильное потепление. С одной стороны эта новость должна радовать, но с другой она очень меня встревожила.
— Это почему? — не удержался от вопроса Джаббар. — Разве холод лучше, чем тепло?
— Иногда бывает, что тепло хуже, — тем же назидательным тоном ответил Валдис. — Я вам скажу почему, но после того, как перейдем границу.
Аборигены Кавказа переглянулись между собой. Абдулла пожал плечами, а Валдис, перебегая взглядом с одного на другого, спросил:
— Какой самый главный элемент снаряжения диверсанта?
— А мы что, диверсанты? — спросил Марат.
Валдис задержал на нем удивленный взгляд,  посмотрел на спрятанный за спину футляр, в котором была скрипка, и посмотрев на Абдуллу, недовольно спросил:
— Что это у него?
— Скрипка.
— Скрипка?! — серые колючие глаза Валдиса расширились. — Зачем?
— Для поднятия настроения в походе. Нам разрешили.
Валдис помолчал, посмотрел в сторону, погонял желваки на скулах, потом, вдруг усмехнувшись, иронически изрек:
— Если ему хочется тащить на себе через болота лишний груз — пусть тащит. — И тут же повторил заданный ранее вопрос: — Так какой самый главный элемент снаряжения диверсанта? Надеюсь, у вас отпали все сомнения насчет того, что вы в настоящее время диверсанты? Уразумейте, вы не простые чеченские боевики-бандиты, а диверсанты, которым поручено чрезвычайно важное дело.
— Мне не нравится, что ты называешь нас чеченскими бандитами, — недовольно вставил Абдулла. — Мы правоверные мусульмане, ведем священный джихад с неверными. Ты больше не называй нас бандитами, — повысил голос Абдулла. — Это нас очень оскорбляет. А то мы попросим другого проводника.
— Другого проводника? — рассмеялся Валдис. — Никто вам другого не даст. Другого просто нет. И никто не знает так болота, через которые нам предстоит идти, как я. Так что не капризничайте. И чтобы я больше не слышал от вас никаких жалоб. Советую дружить со мной. Все поняли?
Ответом было угрюмое молчание.
— Молчание — знак согласия, — продолжил Валдис. — Невооруженным глазом видно, что вам не хватает специальной подготовки, но это дело поправимое. Я постараюсь  вас поднатаскать. Так вот, поясняю — самый главный элемент снаряжения диверсанта — обувь. Обувь эта — не то что ботинки, но и не сапоги. Нечто среднее. Гибрид, который сочетает в себе лучшие качества и сапога и ботинка. Размеры каждого из вас мы сняли, когда вы спали. Так что обувь приготовлена. Получите.
Валдис снял с полки стеллажа три пары ботинок и, поставив перед каждым, продолжил со строгостью и с долей снисходительности старшины перед новобранцами
— Сделаны эти ботинки из толстой мягкой воловьей кожи и весят гораздо меньше, чем это кажется по их виду.
Абдулла присмотрелся, потрогал кожу ботинка. Ремней и пряжек на каждом ботинке было много: два ремня вокруг пятки, один широкий вокруг ступни, два — вокруг голени. Ремни были тоже очень мягкие. Подошвы были толстые, широкие и мягкие.
— Мягкие подошвы — не значит, что не прочные, — перехватил его взгляд Валдис. — В каждой подошве по три титановые пластинки, они, как чешуя, одна на другую наложены — и прочно и гибко. Такие титановые пластинки — чешуйки в бронежилетах используются — пулей не пробьешь. Эти титановые пластинки защищают ступни ног от шипов и кольев, что в изобилии встречаются в лесах и у болот. При случае с такими подошвами и по огню бегать можно. Зарубите на своих носах — без специальной одежды по болотам не пройти.
Затем на ботинки каждому было брошено по паре толстых шерстяных носок серого цвета.
— Носки из чистой шерсти, — продолжил размеренно комментировать бывший разведчик, — такой носок и греет хорошо, и хранит ногу от пота, не трет ее и не стирается сам.
После этого он роздал льняное тонкое белье и на него бросил по «сетке».
— Сетка, — пояснил он, — второе белье. — Она, хотя, как видите, выполнена из толстых веревок, в палец толщиной, но мягких. Так что между верхней одеждой и тонким бельем всегда остается воздушная прослойка почти в сантиметр. Умные люди это придумали. Когда холодно — воздушная прослойка хранит тепло, как пуховик, и почти ничего не весит. Если жарко — такая сетка спасение: одежда к телу не липнет и вентиляция под одеждой хорошая.
— Ну жарко-то на болотах наверное не будет, —  вставил Джаббар.
— Не перебивай, — строго оборвал Валдис. — Я зря ничего не говорю. — Слушай и мотай на ус.
— Извини, — буркнул Джаббар, недовольный жестким обращением старого разведчика.
— Сетка и еще одно назначение имеет, — продолжил Валдис, прохаживаясь перед стоящей в ряд троицей диверсантов. — Комариный нос, проткнув одежду, попадает в пустоту, не доставая до тела. Мы будем в лесах и на болотах. Если начнется резкое потепление, то появятся комары. В изобилии. И только сетка будет нас спасать от этих беспощадных кровопийц.
После сетки начались комментарии к зеленым брюкам и курткам.
— Брюки и куртка — из хлопчатой ткани, — продолжил Валдис. — Швы везде тройные. Как можете убедиться, куртка и брюки мягкие, но прочные. На сгибах, на локтях и коленях, на плечах материя тройная для большей прочности. Куртка изнутри нежная, она ласкает тело диверсанта.
Абдулла подумал: «Странно, зачем он нам все это говорит? Можно подумать, что нас готовят в  портные или армейские снабженцы».
— Запомните, на голове диверсанта не шапка, а шлем, — продолжал Валдис. — Зимой он кожаный, меховой с шелковым подщлемником, летом — хлопчатый. Вы получите хлопчатые, но двойные, изготовленные специально для этого похода.
— Что значит — двойные? — поинтересовался Абдулла.
— Это значит, что эти головные уборы сделаны по методу каски-сферы. Внутри в ткань вшиты тонкие титановые пластинки-чешуйки. От прямого попадания пули такой шлем, конечно, не спасет, но если.., — Валдис на короткое время замолк, но вскоре продолжил, — но если, например, клюнет голодный беркут, — он как-то загадочно усмехнулся, — то не пробьет такой шлем.
— Каким бы голодным беркут не был, но он никогда не клюнет живого человека, — в свою очередь усмехнулся Абдулла. — Я немного в охотничьих делах разбираюсь.
— Хорошо, о назначении шлема мы поговорим позже, когда в этом возникнет непосредственная необходимость, — не стал возражать Валдис. — У нас мало времени. Скажу несколько слов о второй куртке диверсанта, которую я также выдам вам. Вот она. — Он взял со стеллажа легкую зеленую куртку и, демонстрируя ее слушателям, продолжил: — Эта куртка толстая, теплая, легкая и непромокаемая. В ней можно в болоте лежать,  не промокнешь, и спать в снегу — не замерзнешь. Длина куртки — до середины бедра: и ходить не мешает, и, если надо на льду сидеть, сиденьем служит. Снизу куртка широкая. При беге и быстрой ходьбе это очень важно — хорошая вентиляция. Но если понадобится, нижнюю часть можно стянуть туго, тогда сохраняется тепло.
Абдулла, наконец, не выдержал.
— Послушай, Валдис, зачем нам такие длинные подробности? В данном случае мы не диверсанты, а простые диспетчеры. Должны доставить вот этот кейс в ночной клуб «Лезгинка». И все. — И Абдулла потряс зеленым кейсом, уже изрядно надоевшим ему на левом запястье.
Валдис выслушал его спокойно и сказал несколько слов, от которых у Абдуллы холодок пробежал по спине.
— Я в курсе вашего задания. А потому настоятельно советую обращаться с кейсом осторожнее. Не тряси его. А то, не исключено, не доберемся до озвученного тобой ночного клуба и раньше времени вознесемся к вашему Аллаху. Представь, Абдулла, что у тебя в руке не кейс, а граната с выдернутой чекой.
Зависла гнетущая тишина. Чеченцы посмотрели друг на друга с возрастающей тревогой.
— Валдис, это же невыносимо постоянно ощущать на руке наручник с кейсом, — прервал паузу Абдулла. — Сними его с меня. Что он потеряется? Мы трое его охраняем.
— Снять невозможно, — покачал головой Валдис. — Замок наручника автоматически заблокировался. Его ключом вообще не открыть, даже если бы ключ у меня был.
— Как же будут его снимать?
— Видимо, разрубят. Тут нужен специальный  инструмент. Сталь очень крепкая. Да ты успокойся. Привыкнешь. Он же совсем легкий.
— Ничего себе — привыкнешь! — занервничал Абдулла. — Мне даже не одеться из — за кейса.
Валдис тупо уставился в разгоряченное лицо Абдуллы и, пожав плечами,  с вдруг возникшей злостью ответил:
— Какие вы, чеченцы, горячие люди. Раньше надо было думать, когда соглашался. Денег надо было больше попросить за это неудобство.
— Денег?! — хмыкнул Абдулла. — Каких денег?
— Как каких? — удивился Валдис.— Долларов или евро. Вам сколько заплатили за этот поход?
— Нисколько. А тебе?
— Это секрет. Но мне заплатили. Хорошо заплатили. Я доволен. Ну, а вы, значит, пошли за идею?! Ну и лопухи! — старый разведчик откровенно усмехнулся. — Извините, я вас совершенно не понимаю.
— Азамат обещал награды после выполнения задания, — насупился Джаббар.
— Он нас еще не обманывал, — вступил в разговор Марат. — Ты думаешь, нас крепко надули?
— Я ничего не думаю, — отмахнулся Валдис. — Не мое это дело. Давайте будем одеваться. Скоро за нами придет спецмашина и отвезет к границе. Границу будем переходить среди ночи, в самое глухое время.
— А оружие?— спросил Джаббар.
— Не волнуйтесь, все сейчас получите. И бесшумные пистолеты, и ножи, и спецсредства.
— А автоматы?
— Они нам не понадобятся.
— А где рация?
— Она в твоем ранце, — и Валдис указал Джаббару на крайний ранец. — Новейшая. Японская. Аккумулятора хватит на месяц. Нам же на переход отпущено пятнадцать дней. Пойдем быстро.
— Пятнадцать дней?! — не удержался от восклицания Абдулла.— И все это время у меня на руке будет висеть кейс? Мне сейчас ни белье, ни куртку из-за него одеть невозможно.
Реакция Валдиса была неожиданной для всех. Глаза его вдруг налились злобой и покраснели,  как у жареного сазана. Схватив за грудки Абдуллу, он по-змеиному прошипел:
— Ты, седой, меня достал. Начальство утверждало, что ты пользуешься в Чечне авторитетом, крепок духом, хотя и не молод, но еще силен и вынослив, что тебе доверяют, потому и старшим назначили, но я в твоих положительных качествах очень даже засомневался. Что ты разнылся, как сопливый парнишка?! Запомни, если я еще хоть раз услышу от тебя о кейсе,  то отрежу тебе левое запястье, чтобы не мучилась твоя левая рука, и понесешь кейс осторожно и нежно правой рукой.
Отпустив Абдуллу, Валдис вдруг рявкнул на всю группу с такой силой, что изо рта у него брызнули слюни:
— Усвойте главное желторотики, без меня  вы — дерьмо собачье. Без меня вам никогда не выйти из ленинградских болот. Подохнете в трясине. А поэтому вы должны меня беречь, не злить и слушаться во всем. Я двадцать три года проработал в разведке. Принимал самое активное участие в спецоперациях почти во всех горячих точках последнего десятилетия. Переведен в инструкторы только лишь потому, что получил во время спецоперации в Ливане сильную контузию.
«Вот теперь все понятно, — грустно усмехнулся Абдулла. — Интересного проводника подсунули нам друзья эстонцы. От контуженного всего можно ожидать».
Валдис вдруг замолчал, торопливо глянул на часы, вытер на губах скопившиеся слюни и, походив туда-сюда, резко приказал:
— Быстро одеваться! Кто будет болтать лишнего — схлопочет по физиономии. Тебе, Абдулла, левые рукава у белья и куртки разрежем, а потом зашьем иголкой с суровой ниткой. Неужели об этом трудно было догадаться?
— Но мы не профессиональные разведчики как ты, Валдис, — заметил Абдулла, натягивая зеленые штаны, и не думая подхалимничать.
Однако его замечание сыграло вдруг  положительную роль. Лицо у Валдиса смягчилось и он, доброжелательно похлопав Абдуллу по плечу, улыбнулся.
— Оно и видно. Ладно, не переживайте. Со мной не пропадете. А теперь пошевеливайтесь!
Новая, неожиданная мысль пришла в голову Абдулле: «А почему с кейсом не отправили этого Валдиса с каким-нибудь помощником? Раз он хорошо знает болота, через которые предстоит идти, то ему бы и флаг в руки. Зачем тащить с собой нас, желторотиков, как он выражается?» И тут же сам собой возник ответ: «Наверное, Исмаил Ижаев не доверяет заносчивым и недалеким эстонцам, которые идут на дело не за идею, а за деньги. И правильно делает Исмаил!».

Продолжение следует.