Novosibirsk | Mysite

Сестра

Город проснулся у синего моря,

Тихо под утро играет Шопен.

Слышатся звуки морского прибоя

Солнце встает, и мы ждём перемен.

Девушка юная в розовом платье,

Вдаль по дороги у моря идёт.

Красная нить у неё на запястье,

Ты как сестра мне и кто тебя ждёт?

Был в кандалы город будто закован,

Город разбужен от долгого сна.

Как хорошо, что мы встретились снова

Радуйся это конечно весна!

Здравствуй сестра, за тебя я в ответе

Ты посмотри мне скорее в глаза.

Дует прохладный и северный ветер,

И по лицу вдруг скатилась слеза.

Девушка юная в розовом платье,

Что - то сказала тихонько в ответ.

Только не нужно нам девочка плакать,

Это наш новый с тобою рассвет.

Звуки Шопена у синего моря

Там где остались следы на песке.

Девушка юная в платье с узором,

Смерть от неё была на волоске.

Кружился снег

Мы, взявшись за руки с тобой вдвоём

Среди толпы по городу идём,

Средь переулков, улочек Китая.

Был новый день, он только твой и мой

Где облака и солнце над Москвой,

Оно в глазах безудержно играло.

Кружился снег и нам не привыкать,

Что птицы улетели зимовать

За горизонт, где ласковое море.

Туда где вдруг закончилась война,

Туда где так, свобода всем нужна,

Где было столько слёз и много горя.

Наш лучший друг, он был ещё живой,

Свободы дух поднялся над судьбой,

Но снайпер тихо целился на крыше.

Среди машин всё заглушает шум,

Там на мосту теперь не место двум

И крик героя людям не был слышен.

Кружился светлый ангел над тобой,

А ты, упав, лежал на мостовой

Зима, зима, зима тогда стояла.

В оковах льда спала Москва река.

Твоя звезда, глядит издалека,

На Москворецкий мост, где ночь витала.

Моя звонкая и белоснежная Русь

После дальней дороги к тебе возвращусь,

Моя звонкая и белоснежная Русь.

Постучусь в отчий дом, упаду на колени

Мне тебя никогда и никто не заменит.

Посмотрю на просторы родимой земли,

Наш поэт, словно пёс по России скулил.

В ней увижу Есенина взгляд светлоокий,

Константиново слышишь? Тебе его строки.

Ненаглядная Русь,сколько в ней красоты,

Отражает она светлый лик чистоты.

Ждут на Млечном пути нас холодные зимы,

Возвращаюсь домой, как и все пилигримы.

В серебристом тумане у белых берёз,

Постою у погоста, пролью море слёз.

Закачается месяц над домом как прежде,

С высоты он Рязанью любуется нежно.

Заметает метель там родные пороги,

И мы снова в пути, и мы снова в дороге.

В деревеньке одной за замершей рекой,

Мы не знали ещё суеты городской.

Акация

Холодный дом в Трёхпрудном переулке,

Где комната просторна и светла.

Во двор мы выбегали на прогулку,

Там у ворот акация цвела.

По комнате отец ходил в халате,

Всё потому, что не было тепла.

Где я за шалости всех виноватей

И мама с нами рядышком жила.

А в Рождество я помню мандарины

И ёлку, что сияла при свечах.

Подарок новогодний от Марины

И шоколада привкус на губах.

Звучал Шопен, играли на рояле

Марина танцевала всех смелей!

И пение услышать мы желали,

Чудесный голос матери моей.

Я этот голос слышала на БАМе,

Когда меня отправили в Сибирь.

Когда скиталась между городами,

Когда чекист шёл словно поводырь.

Ариадна

Стояла мать в Борисоглебском переулке,

Тебя увидела у бакалейной лавки.

Арина танцевала в разноцветной юбке,

А мальчик бакалейщик плакал у прилавка.

Зелёный взгляд Адриатического моря,

Ты унаследовала - первенец Марины.

В них эмиграция, аресты, обыск, горе

Сияют изумрудами аквамарины.

Я помню улицы Москвы, Замоскворечье,

Мы шли по Пятницкой, свернули на Ордынку.

Узнали мы тогда значения наречий,

Солдаты нам вручили красные косынки.

За Мандельштамом шли по старому Арбату,

Родители ещё не ведали разлуки.

За что заплатишь ты немыслимую плату?

Нечеловеческие испытаешь муки.

љ Copyright: Наталья Цысь, 2015

В Туруханске

Ты в Туруханске вспоминала дом,

Где тополя видны на горизонте.

В холодном доме жили вы вдвоём,

Когда Сергей Эфрон служил на фронте.

В чердачной комнате с утра светло,

Гравюры полководцев, шкаф старинный.

От голода спасало ремесло,

Ты бусы собирала для Марины.

В той комнате, на корабле морском

В той комнате, где обитал Серёжка,

Под деревянным письменным столом,

Зимой лежала россыпью картошка.

В суровом нашем северном краю,

Где дни и ночи были под надзором.

Где песни заключённые поют,

По - волчьи даже снежные узоры.

Приснился Ариадне вещий сон,

Марина говорила об аресте.

И раздавался колокольный звон,

Священник в церкви надевал ей крестик.

Поверка, обыск в лагере штрафном,

Приснилась ночью ягода морошка.

И издали был слышен метроном,

Из лагеря бежала дикой кошкой.

Ты этот край запомнишь навсегда,

Перед тобой в тюремном лазарете.

Стояла фотография одна

На колченогом старом табурете.

Марина

В Гурзуфе осенью цветут каштаны,

Особняки видны среди церквей.

В Елабуге есть домик деревянный,

Где назовут Цветаеву своей.

Печальной музой с ясными глазами,

Умеющей так искренне любить.

Читая вслух Псалтырь под образами,

Не стала больше никого винить.

Пред нею флаги, южный берег Крыма,

Морской прибой и голоса друзей.

Они кричат Мариночка, Марина

А киноплёнка крутится быстрей.

Она в прихожей обронила камень

Священный камень, камень - сердолик.

Летела белым лебедем над нами

И в небе слышен лебединый крик.

В столице осень, все верны присяге,

А в Коктебеле пена о гранит.

И море плещется в архипелаге,

В казармах ветер северный гудит.

љ Copyright: Наталья Цысь, 2015

Ахматова

Мы друга пришли поздравлять с Рождеством,

Все звёзды мерцали за этим окном.

Ахматова вспомнила о Мандельштаме,

Всенощная служба была в местном храме.

О царском венце известил третий Рим,

Молился крылатый за нас Серафим.

Как в век восемнадцатый, в нынешний год

Идут моряки у восточных ворот.

Видна колокольня часовенки сверху,

В военные годы работала церковь.

Летит над страною рождественский звон,

С любовью и верой стоят у икон.

Светился огнями Никольский Собор

Железный его окружает забор.

Иосиф молчал, говорил про блокаду,

Перила балконные, будто ограда.

Основан был город великим Петром,

О друге мы вспомнили как о живом.

Не сетуй товарищ сегодня на жизнь,

Призыв Маяковского в слове - нет лжи!

Правдивые строчки рождественской ночью

В тюремном подвале рассыпались в клочья.

В Приморском краю ветер словно гудел

И хлопьями снег белый, белый летел

Качалась луна над замерзшей Невой,

Все слушали голос пронзительный твой.

Читала Ахматова вслух, пили кофе

За сыном с крестом она шла на Голгофу.

Смиренно надела терновый венец,

Не видно на пальцах злачёных колец.

Бежала за мужем она босиком,

Ему на прощанье взмахнула платком.

Все птицы крылатые ввысь встрепенутся

И белою ночью ему не вернуться.

А в год сорок первый стучится война

И "Памяти друга" напишет она.

Листаем старинный семейный альбом

В саду Царскосельском был с флигелем дом.

В глазах ледяных революция, голод

Ты выдержал всё героический город!

Во имя Победы стоял Ленинград,

Где слышится в мирное время набат.

В полуночный вечер осталась живой,

Без карточек хлебных вернулась домой.

И муза была ей спасительной речью

И пули все мимо летели картечью.

От дома останется только крыльцо,

Прохожий её не узнает в лицо.

Ах, муж в Петрограде читал ей стихи

И ночи прозрачные были легки.

Сжимает Ахматова руки от горя,

Глядит на заливы Балтийского моря.

Не станет она уж сильнее любить,

Ей мужа и друга вовек не забыть.

љ Copyright: Наталья Цысь, 2015

Дорога на Северо-Восток

В вагоне было женщин больше ста,

Отправился состав с седьмой платформы.

Вдоль кофт и юбок белая черта

И платья выглядели униформой.

Им предстоит дорога на Восток,

Этапный быт в закрытом спецвагоне.

От этих слов на сердце холодок,

Они как стадо нелюдей в загоне.

На полустанках строго тишина,

Иначе карцер без воды и хлеба.

И родина лишь в щелочку видна,

Над нею плыли облака по небу.

Осталась там родная сторона,

Две женщины сбежали от конвоя.

Была как лань евреечка стройна,

Передо мной лицо её живое.

Две заключенные устроили побег,

Когда стоял состав в открытом поле.

Дверь не закрыл какой-то человек,

Не захотели жить они в неволе.

Их отвели солдаты на расстрел,

Под лай собак и крики за спиною.

А где - то в поле трактор тарахтел,

Он чернозём вздымал перед войною.

Как на плацу там выстроили всех,

У женщин юных головы обриты.

Вспорхнули птицы в лесополосе,

Две арестантки девочки убиты.

Овчарки щерились на поводках,

Закрыты были наглухо вагоны.

Качались вороны на проводах,

В крови одежда беглых заключенных.

Блокадный помнит это Ленинград,

Со справками вернулись сотни тысяч.

И справки эти бережно хранят,

Потомки их средь пожелтевших писем.

Взяла начало реченька река,

Течёт в Охотское, впадая море.

Со стороны Станового хребта,

Колымская река - людское горе.

В Арктике

Дрейфующий остров качается в неге,

В тумане окутан он вихрями снега

Неведомый край, ледяной материк.

Где так беспрепятственно движется ветер,

Он кольцами вод растянулся на север

И слышится чаек пронзительный крик.

Под снежным покровом плавучие льдины,

До тёплых лучей они будто едины.

К намеченной цели курс держит корабль.

Летят буревестники стаей на встречу,

Огни корабля птицы сразу заметят.

Средь чистой воды только снежная даль.

Пингвины на скалах бегут врассыпную,

К воде выбирая дорогу иную.

Таинственно светится сказочный мир!

Пологие склоны сияют на солнце,

Алмазы хрустальные прячут на донце.

Тюлени встают меж собой на турнир.

У берега моря, у самого края,

Касатки резвятся, друг с другом играя.

Вот в чистой воде показались киты.

Где тают, расходятся хрупкие льдины

Взлетают на берег Адели пингвины.

Навесы из снега для них как зонты.

Летящие тучи глядят с небосвода,

Радист, принимает уж сводки погоды.

Полярники все ускоряют свой шаг.

Открытие станции - важное дело,

К зимовке команда готовилась смело

И русские подняли в Арктике флаг!

? Copyright: Наталья Цысь, 2015

Фёдор Конюхов

Кораблю предстоит продвигаться вперёд

И на полном ходу вновь сражаться со льдами.

Но весенней погоде приходит черёд,

Согревается северный воздух ветрами.

Покорение пика Мак-Кинли все ждут,

Горизонт вдалеке вдруг сужается в точку.

И в полярных широтах был пройден маршрут,

Фёдор Конюхов путь свой прошёл в одиночку.

Едут люди к нему на груженых санях,

Все глонассы следили за ним на орбите.

И качаются лодки на быстрых волнах,

Скорость ветра большая, хоть солнце в зените.

И встречают его на обратном пути

Представители древних племён эскимосы.

Эскимосская женщина ближе к груди,

Прижимает ребёнка, глаза их раскосы.

Фёдор Конюхов ждал эскимосов один

И для всех по - иному проносится время.

Приближается к нам среди тающих льдин,

В своих хрупких каяках радушное племя.

Перед нами Аляска, открытый залив

Представляется взору загадочный север.

Этот край первозданен, суров и правдив,

Где сиянием северным радует вечер.

Отражаются где - то в хрустальной воде

Неподвижные горы средь северной сказки.

Это таинство жизни на нашей земле,

Здесь родился вчера человек на Аляске!

Северный ветер

Прожектора, огни - стучат, стучат вагоны

И голоса людей вдруг нарушают сон.

И крики матерей отчаянные стоны

Сливаются в единый громкий унисон.

Суровою зимой блокада Ленинграда

И в длительной осаде город на Неве.

Артиллерийская слышна всем канонада,

Немецкие войска на подступах к Москве.

Дорога долгая в Череповец на Север,

В Иосифа с любовью вглядывалась мать.

Их провожает лютый беспокойный ветер,

Все ангелы на крыльях будут их держать.

Череповец, лучи прожекторов по небу,

Вечерний лай собак холодная зима.

Катились саночки стремительно по снегу

И белоснежный снег ложится на дома.

Ах, Вологодчина конвой шутит, не любит

Угодница всегда с молитвою поёт.

Под вечер мать её тихонечко проводит,

Солдатика она под утро отпоёт.

Запомнятся навек глаза военнопленных,

Над улицей своей огромная луна.

И голос незнакомый молодых военных

Держала мать его на рученьках одна.

Иосиф был крещён по правилам церковным,

Над Вологодчиной вдруг звон колоколов.

Душа его навек становится свободной

И вечно слышаться молитвы ангелов.

Летают ангелы и в Норинской деревне,

В Архангельске стоят столетние дома.

Откроют настежь там узорчатые ставни

И выпорхнет душа и полетит сама.

Течет река Ковша на западе района,

Поют кукушечки и в Коношском бору.

Есть в деревенском доме чудная икона

Здесь непременно все, конечно же, к добру.

Созвездия парят, вращаются по кругу,

В спирали вечного движенья времён.

Иосиф смело нам протягивает руку,

Летят столетия и путь благословен.

Поморский Север

Дорога снежная из Северной деревни

Вдали остались деревенские дома.

И Соловецкий остров и прохожих тени,

Мне Норинскую не забыть уж никогда.

Где озеро Святое в Коношском районе,

Зимой опять застыло и покрылось льдом.

Щебечут птичьи стаи в звонком перезвоне,

С холма виднеется наш деревянный дом.

Как будто оттепель и дует влажный ветер

И песня ветра в предчувствие перемен.

И дом людей гостеприимностью ответит,

Ответят люди благодарностью взамен!

В избе старинной вы согреетесь от стужи,

Зимой снежок и удивительный пейзаж!

В Архангельской губернии застыли лужи,

Собака рядышком бежит как верный страж.

Кружится снег зимой, кружится беспрерывно

Бесшумно падает, ложится на поля.

Собаки у ворот залаяли надрывно,

Светлее ночи вдруг в начале февраля.

В Архангельской глуши у северного края,

Зимой случилось здесь нашествие волков.

Сцепились волки и собаки у сарая,

Собаки стаю гнали ночью через ров.

А утром снова зазвенели колокольцы,

С цепей сорвалась свора молодых собак.

Проснулись утром сразу домочадцы,

В газету старую дед скручивал табак.

Буран ночной опять запорошил пороги,

К нам почтальон приехал и вручил конверт.

Поставит чай гостям Таисия с дороги,

Ватрушки с творогом, сметану на десерт.

Проводит нас хозяйка, адрес перепишет

Таисия запомнится в цветном платке.

Ей постоялец обязательно напишет,

Стихи с автографом остались на листке.

Поморский Север, едут рыбные обозы

Замёрз до ледокола транспортный буксир.

У кромки леса сосны, белые берёзы

Гостеприимный Север это русский мир!

Проходят поезда по северной дороге

Мы спрашиваем, как доехать до Москвы.

Здесь с будущим Иосиф Бродский в диалоге,

Дисциплинарный Север с ним теперь на Вы.

На Севере

Летит по небу лебединый клин,

Летит над золотыми куполами.

Я шёл по улице совсем один

Багрянцем осень, глина под ногами.

Закат ложился тенью на поля,

Я мимо храма шёл на берег моря.

Дышала паром тёплая земля,

С погодой, будто северною споря.

Деревня слышит колокольный звон,

Вспорхнули с веток черные вороны.

Их испугал чудесный перезвон

Сквозь окна в храме светятся иконы.

Таёжный воздух, пряный запах трав

У кромки леса нежная прохлада.

И у природы своенравный нрав,

Грустит она во время листопада.

Современная всемирная литература

международный художественно-публицистический журнал

Орган Всемирной корпорации писателей

Поэзия

Наталья Цысь

(Новосибирск, Россия)

СРЕДЬ УЛОЧЕК КИТАЯ