Современная всемирная литература

Скрипнув ветхой дверью, в приемную ввалился запоздалый посетитель. Бросил кроткий взгляд на собравшихся людей. Их было немного.

Трое стариков, развалившись в креслах, перешептывались между собой, да еще пару человек у входа в кабинет нервно топтались на месте: подходила их очередь. Наученные горьким опытом, люди наступали все плотнее и плотнее, сужали кольцо вокруг двери: боялись появления случайного наглеца, норовящего с ходу вскочить внутрь, боялись других чиновников, то и дело отвлекающих от работы, боялись, что и тот, к кому пришли они, упорхнет по своим делам.

Первый в очереди уже настолько приблизился к порогу, что касался носом деревянной лутки, отражался в отполированных металлических петлях. Скопившиеся пренебрегали опасностью — в любую секунду ждали криков недовольного чиновника:

«Дышать нечем, галдите громко».

В таком случае придется отступать на ступеньку ниже, сдавать завоеванные рубежи. Правда, подобные окрики действовали на минуту-две, затем посетители с тупой настойчивостью крались вперед на прежние места.

Спросив край, Надеждин принялся коротать время, рассматривая стенды: старые, обгаженные мухами, с потрескавшимися стеклами.

«Требуется президент Украины, — гласило одно из объявлений. — Зарплата высокая, опыт работы приветствуется, обращаться по тел…».

Усмехнувшись, оценил остроту и перешел к следующему щиту: «Требуются министры. Образование не обязательно…».

За спиной всполошились: давка, галдеж. Обернувшись, Надеждин заметил растерянную старушку, появившуюся из недр кабинета. В руках сжимая плитку шоколада, неуверенно ступала вперед, вертела сладость с бока на бок, рассматривала ее на свет, пробивающийся сквозь запыленные стекла коридоров.

« Эх, бабуля, не взял. Да что ему твой подарок», — искренне посочувствовал мужчина, аккуратно нащупал толстую пачку купюр в заднем кармане. Успокоился.

Следом, не менее озадаченной выпорхнула молодая женщина, правда, дурна собой, полна и неопрятна.

«Откуда корзина? Точно помню, входила с пустыми руками». Из плетеного овала выглядывали всевозможные деликатесы.

Подошло время, и на пороге оказался измученный неизвестностью Надеждин. В глаза первым делом бросались его истоптанные до невозможности туфли старинного производства. Длинная, армейская шинель волочилась подборами позади хозяина, оставляя рваный след на пыльном паркете. Запугано теребя шапку, не смея подойти ближе, ждал.

Иван Иванович упустил из виду вошедшего: встряхнул кудрявой головою, улыбнулся себе в зеркало, рассмотрел блестящие, белые зубы, проверил чистоту воротничка, потертого, но сильно накрахмаленного, приведенного в божеский вид. Отряхнувшись, выбросил из головы все личное, заметил смущенного Надеждина и поспешил на встречу.

— Проходите, проходите смелей, — взял за руки старика, усадил в мягкое кресло подле себя, не выпуская его сухие пальцы, нежно улыбаясь, «запел» слащавым голосом. — Поведайте скорей, дорогой Вы мой человек, что у вас стряслось? Я превратился в слух и внемлю вашей проблеме!

Осторожно подняв глаза, Надеждин решил высказаться. С языка сорвалось невнятное бормотание.

— Ну вот, — с неисправимой улыбкой и нежностью подал чиновник стакан воды. — Успокоились? Не волнуйтесь так, меня не пугайте. Не сочтите за дерзость, но в вашем возрасте и о здоровье не грех задуматься. А может коньячку? — шаловливо, словно хулиган, предлагающий шалость, прищурился Иван Иванович.

На столе надрывно завыл телефон.

— Секундочку. Да. Кто спрашивает? Министр? Соединяйте, конечно. Добрый день, Степан Загнетович. Что? Что? Не так официально? А как? Просто Загнетович? Понял, договорились. Простите великодушно, но не могли бы вы перезвонить позже, у меня сейчас человек. Да, и какой! — скосился на ордена, усеивавшие грудь Надеждина.

Положив трубку, взял тряпочку, протер пыльный стол.

Выслушав дело, Иван Иванович задумался, порылся в записной книжке.

— Знаете, у вас не хватает одного документа.

— Прикажите идти искать?

«А куда и сам не знает? И так до бесконечности», — смиренно подумал старик, собрался, было уходить.

— Исключено! Как же можно. По-вашему, я здесь для чего «поставлен»?!

Посетитель удивленно приподнял брови, дожидаясь окончания разыгравшегося представления. Пока он соображал, что все-таки происходит, Иван Иванович обзвонил множество кабинетов, приемных, различных учреждений, постоянно делая аккуратные пометки на клочке бумаги.

— Вот и все, — протянул, наконец, исписанную бумажку. — Здесь весь план, который Вам необходимо выполнить. Очередность тоже верная. Кое-что упростил по ненадобности, так сказать, никому не интересные формальности. Всего вам наилучшего. Да, и еще один момент беспокоит мое сердце, разберете ли Вы мой почерк? А то, ежели что не так, я мигом на компьютере сделаю. Естественно, коли, уважаемый, временем располагаете. Ни в коем разе не желаю обременять, — виновато склонил голову, скромно добавил, — еще посмел от Вашего имени подать требование о повышении денежных выплат…

Аккуратно скрипнув дверью, с веником и ведром в руках вошел молодой человек.

— А, сынок, проходи. Занимайся своим делом. Что поделаешь, — полушепотом объяснил Надеждину, умиленно наблюдая согнувшуюся спину парня, усердно натирающего полы, — такие уж способности. Да, и уборщик — хорошо. А то речь у него странная: мешает русские и украинские слова. А коли выступить перед людьми придется, али, еще страшнее, на телевидение заглянет… Стыдоба моей голове, да и ему потом на людях не покажись. Я, конечно, сам не весть, что… Дык, и должность моя не вельми высока… А надысь, начальник наш, слова на трибуне поплутал, затем в «гумаге» пару подписей прозявил, народ пострадал — ушел, глаз не поднял, мрачнее тучи. Насилу остановили, а то того уже с револьвером у виска сидел… так вот!

Заскрипев рамами, распахнулись окна. Духоту смел весенний ветер, наполнил комнату ароматом цветов, набухающей зеленью деревьев. Надеждин сладостно вдохнул, Иван Иванович поморщился, но закрывать окна не стал — против природы не попрешь.

Поблагодарив старателя, позвякивая орденами, старик засеменил к выходу.

— Стойте, — спохватился Иван Иванович, сбегал в соседнюю комнату, вынес корзину с продуктами. — Возьмите.

Обернувшись на пороге, Надеждин еще раз прошептал слова благодарности.

— Не стоит, — перебил Иван Иванович. — Обращайтесь. Всегда рад помочь. Не стесняйтесь. Помните: это народ нанял меня на работу, а не я его. Благодаря вам ем свой хлеб, кормлю семью. Не забывайте об этом. Ведь помните, да?

— Да! — единственное, что уверенно произнес Надеждин за последнее время.

— А ты лучше натирай, бестолочь!— гневно прикрикнул Иван Иванович на сына.

Конечно, помните! Вы — мое драгоценное начальство. Кто я без Вас? Да мне, черт возьми, и приятно Вам услужить, — с азартом хлопнул себя по коленям и расхохотался, да так заразительно, что и старичок, в свою очередь, закашлявшись, захихикал.

— Следующий! — справляясь с собой, захрипел в след Надеждину.